Денис Проданов - Народная история России. Том II. Устои советской диктатуры

В Москве отключение отопления также привело к резкому снижению температуры и хроническому ознобу. Поэт Рюрик Ивнев вспоминал, как в 1920 году он приехал в столицу со своим другом Гоги Гиевским. Они остановились в зашарпанном номере гостиницы „Русь“. Ивнев засвидетельствовал, что до тех пор, пока они не достали дров, они спали на одной кровати, навалив на себя весь их гардероб и жалея, что нельзя сверх этого укрыться ещё и креслом. [303] Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304

Жителям других губерний приходилось не легче. К примеру, в Оренбурге зимой 1920 года также были отмечены сильные холода. Большевик А. Г. Зверев, который учился на Красного командира, с десятками других курсантов поместился в бывшем помещении юнкерского училища. Окна в училище были разбиты. [304] Зверев А. Г. Записки министра, Издательство политической литературы, Москва, 1973, стр. 25 Зверев вспоминал, как ночью нестерпимый мороз погнал курсантов из нетопленных казарм. Они отправились на пустырь возле кладбища ломать деревянные заборы для отопления. [305] Зверев А. Г. Записки министра, Издательство политической литературы, Москва, 1973, стр. 24

Зима не делала поблажек ни на идеологию, ни на разруху, ни на отсутствие горючего. Историк Ю. В. Готье вспоминал, что это был „быт эскимосов и самоедов.“ [306] Готье Ю. В. Мои заметки, Терра, Москва, 1997, стр. 325 Весьма точно трагизм ситуации в стране выразила уроженка Курска, эсерка Е. Л. Олицкая. В своих воспоминаниях она отметила, что жизнь становилась „пещерной“, но никто не смел об этом говорить. [307] Олицкая Е. Л. Мои воспоминания, Т.1, Посев, Франкфурт на Майне, 1971, стр. 148

Ещё один наблюдательный современник, философ Фёдор Степун, констатировал, что тепло, простор, уют исчезли из квартир. По мнению Степуна, в новых, часто убогих убежищах глубже ощущалось счастье иметь свой собственный угол, крышу над головою: „Маленькие железные печурки по прозванию 'буржуйки', вокруг которых постоянно торчали холод и голод, благодарно и первобытно ощущались почти что священными очагами жизни.“ [308] Степун Фёдор, Бывшее и несбывшеесям том 2, Издательство имени Чехова, 1956, стр. 204

Степун неслучайно упомянул „буржуйки“. С отключением отопления эти печки стали одновременно и спасением, и символом времени. Задавленный бытом обыватель посвятил всего себя заботам о тепле и еде. Он махнул рукой на пустые обещания власти. Как отмечалось в одном исследовании, чугунная „буржуйка“ заслонила небо, а проблема дров вытеснила все „вечные“ проблемы и „вечные“ темы. [309] Очерки истории русской советской журналистики (1917–1932), Отв. Редактор А. Г. Дементьев, Наука, Москва, 1966, стр. 76

В своём анализе происходящего писатель Евгений Замятин пошёл ещё дальше. Он наделил „буржуйку“ поистине божественными силами. В рассказе „Пещера“ прозаик описал, как в центре квартирной вселенной умирающей интеллигенции располагался коротконогий, ржаво-рыжий, приземистый, жадный пещерный бог – чугунная печка. Люди молчаливо, благоговейно и благодарно простирали к богу руки. [310] Замятин Е. И. Собрание сочинений в 5 томах. Том 1. Республика/ Дмитрий Сечин, Москва, 2011, стр. 541

Замятин едва ли преувеличивал. Огонь „буржуйки“, действительно, стал священным и спасал людей от неминуемой гибели. „Буржуйка“, также известная как „пчёлка“ и „моргалка“, представляла из себя небольшую, кустарно выполненную металлическую печь-времянку с трубой сбоку и плоской поверхностью сверху. Поверхность эта была приспособлена для приготовления еды. [311] Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 122; также Полетика Н. П. Виденное и пережитое (из воспоминаний), Библиотека Алия, Иерусалим, 1982, стр. 184

Изначально „буржуйку“ делали из листового железа. [312] Бьёркелунд Б. В. Воспоминания, Алетейя, СПб, 2013, стр. 101 При отсутствии соответствующей технологии каркас печки сгибали из содранных вывесок лавок и магазинов. [313] Шкловский В. Б. Жили-были, Советский писатель, Москва, 1966, стр. 142 , [314] Осоргин Михаил, Времена. Происшествия зеленого мира, Интелвак, Москва, 2005, стр. 149 Однако трудность заключалось в том, что железная печурка быстро нагревалась докрасна и быстро охлаждалась. [315] Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183 Печки, сложенные из кирпича, сохраняли тепло значительно дольше железных. Поэтому „буржуйки“ были со временем модифицированы. [316] Гершензон-Чегодаева Н. М., Первые шаги жизненного пути, Захаров, Москва, 2000, стр. 127

Установив печь, горожане пытались достать кирпичей и глину для обкладки. Это было затруднительно из-за отсутствия материала. Выделка кирпичей в империалистическую войну прекратилась. [317] Стратонов В. В. По волнам жизни. Т.2, Новое литературное обозрение, Москва, 2019, стр. 183 Помимо этого перед жильцами вставала проблема установки трубы, которая должна была выходить в форточку. [318] Ивнев Рюрик, Жар прожитых лет. Воспоминания. Дневники. Письма, „Искусство-СПБ“, Санкт-Петербург, 2007, стр. 304 Процедура проведения трубы была сопряжена с массой сложностей.

Причина отсутствия массового производства печей в стране заключалась в отсталости Российского государства в области теплотехники. Недостакок финансирования, промышленно-транспортный развал и слабое планирование привели к тому, что ни в Мировую, ни в Гражданскую войну предприятий по производству специальных печных материалов создано не было. [319] Козлов А. А. История печного отопления в России, АНКО-Эксклюзив Стиль, Москва-СПб., 2017, стр. 133

В конечном счёте, „буржуйка“ стала отличаться от „пролетарки“ тем, что первую стали делать из кирпича, а „пролетарку“ – по-прежнему из жести. [320] Селищев А. М. Язык революционной эпохи: Из наблюдений над русским языком последних лет (1917–1926), Либроком, Москва, 2017, стр. 195 В мире маниакального классового размежевания большевиков даже печки стали классово противопоставляться. Впрочем, позже названия печурок смешались и стали синонимами. Со временем про „пролетарку“ забыли. Именно „буржуйка“ стала символической королевой эпохи.

Монополии „буржуйки“ помогло и то, что голландские печи и камины в российских домах потеряли свою функциональность. „Голландки“ и камины, которые обладали коэффициентом полезного действия лишь в 10–15 %, стало нечем топить. В итоге „буржуйки“ стали вытеснять все остальные печи из обихода. „Буржуйки“ обладали более высокой теплоёмкостью и потребляли гораздо меньше дров. [321] Степанищева Зинаида, Неокончательная правда, Фонд Сергея Дубова, Москва, 2005, стр. 28; Протопопов В. П. Печное дело, Госстройиздат, Москва-Ленинград, 1934, стр. 112