Олег Платонов - Жизнь за царя

Свой вклад в развитие распутиниады вносят и иностранцы. Однако работы их были, как правило, слабым отражением отечественной школы фальсификаций.

Среди них записки М. Палеолога — французского посла, слабо, поверхностно понимающего русскую жизнь, смотрящего свысока на её святыни и национальные особенности. И вместе с тем это записки человека, заинтересованного в войне, принявшего на веру слухи о том, что Распутин работает в пользу немцев. В них масса фактических неточностей и просто ошибок. Как источник их рассматривать вообще нельзя, ибо они построены, как правило, на слухах и сплетнях. Вырубова эти записки оценивает так:

«Читая записки Палеолога, я нашла в них много вымышленного насчёт разговоров, касающихся моей личности. Равным образом автор неточно передал о своём знакомстве с Распутиным».

Воспоминания П. Жильяра о Распутине также носят поверхностный характер мыслей иностранца. Искренне и сердечно относясь к царской семье, он вместе с тем использовал в своих воспоминаниях придворные слухи и сплетни. Многое ему не дано было понять, многое от него просто скрывалось. Известно, что при нём никто из царской семьи о Распутине не говорил. А если такой разговор и шёл, то обрывался при его появлении.

Верхом осознанной фальсификации личности Распутина стали труды современных советских историков. Позволю себе процитировать фрагменты из статьи «Распутин» в последнем издании Большой Советской Энциклопедии, над которой работали самые авторитетные советские специалисты. Автор К.Ф. Шацилло:

«Распутин (Новых) Григорий Ефимович (1864 или 1865, с. Покровское, ныне Тюменской области, — 17.12.1916, Петроград)… Родился в семье крестьянина Е. Новых. В конце XXI века примкнул к секте хлыстов. Под маской религиозного фанатика вёл разгульную жизнь; получил прозвище Распутин, ставшее затем его фамилией…»

В этом наборе ошибок, фальсификаций и откровенного обмана состоит советская концепция личности Распутина.

Однажды писатель Сервантес сказал, что лживых историков следует казнить, как фальшивомонетчиков. Конечно, в его время было легче решить эту проблему с помощью палача.

А кто же освободит нас от создателей и распространителей лжи и клеветы досоветской, советской и постсоветской распутиниады?

Май 1907 год.

«Когда я жил сперва, как говорится, в мире до 28 лет, то был с миром, то есть любил мир и то, что в мире и был справедлив и искал утешения с мирской точки зрения. Много в обозах ходил, много ямщичал и рыбу ловил и пашню пахал. Действительно это все хорошо для крестьянина!

Много скорбей было мне: где бы какая сделалась ошибка, будто как я, а я вовсе не причем. В артелях переносил разные насмешки. Пахал усердно и мало спал, а все же таки в сердце помышлял как бы чего найти как люди спасаются. Посмотрю по поводу примеров на священников — нет, все что-то не то; поет и читает резво, громко, как мужик дрова рубит топором. Вот мне и пришлось подумать много: хоть худой да Батюшка. Вот я и пошел паломничать, а так был быстрый вглядываться в жизнь; все меня интересовало, хорошее и худое, я и вешал, а спросить не у кого было что значит? Много путешествовал и вешал, то есть проверял все в жизни. В паломничестве мне приходилось переносить нередко, всякие беды и напасти, так приходилось, что убийцы предпринимали против меня, что разные были погони, но на все милость Божья! то скажут одежда неладна, то в чем-нибудь да забудутся клеветники неправды. С ночлега уходил с полуночи, а враг завистлив всяким добрым делам, пошлет какого-нибудь смутителя, он познакомится, чего ни будь у хозяина возьмет, а за мной погоня, и все это пережито мною! а виновник тотчас же находится. Не один раз нападали волки, но они разбегались. Не один раз также нападали хищники, хотели обобрать я им сказывал: «Это не мое, а все Божье, вы возьмите у меня, я вам помощник, с радостью отдаю», им что-то особенно скажет в сердцах их, они подумают и скажут: «Откуда ты и что такое с тобой?» «Я человек — посланный брат вам и преданный Богу». Теперь это сладко писать, а на деле-то пришлось пережить все.

Я шел по 40-50 верст в день и не спрашивал ни бури, ни ветра, ни дождя. Мне редко приходилось кушать, по Тамбовской губернии на одних картошках, не имел с собой капитала и не собирал во век: придется Бог пошлет, с ночлегом пустят — тут и покушаю. Так не один раз приходил в Киев из Тобольска, не переменял белья по полугоду и не налагал руки до тела — это вериги тайные, то есть это делал для опыта и испытания. Нередко шел по три дня, вкушал только самую малость. В жаркие дни налагал на себя пост: не пил квасу, а работал с поденщиками как и они; работал и убегал на отдохновение на молитву. Когда коней пас — молился. Это отрада мне послужила за все и про все.

Ходил берегами, в природе находил утешение и нередко помышлял о Самом Спасителе, как Он ходил берегами. Природа научила меня любите Бога и беседовать с Ним. Я воображал в очах своих картину Самого Спасителя, ходившего с учениками своими. Приходилось нередко думать о Царице Небесной, как Она приходила на высокие места и просила Бога — «Скоро ли я буду готова к Тебе». Много может природа научить по всей премудрости и всякое древо и как по поводу весны. Весна означает великое торжество для духовного человека. Как развивается в поле, то есть украшенный светлый май, так и кто следящий следит за Господом, то у него зацветает душа подобно маю, у него такое торжество как день Пасхи, то есть напоминает как-будто этот день, когда он причащался, и как развивается вся весна, так развивается и торжествует кто ищет Господа. Недуховному человеку весна тоже радость, но только как неученому грамота.

Еще я нашел одну отраду из отрад всех: читал ежедневно Евангелие понемногу, читал немного, а думал более. Потом еще учился носить вериги три года, но враг меня смущал — «Это ты высок, тебе нет сверстников». Я много боролся и пользы они мне не принесли, а нашел вериги любви. Любил без разбора: увижу странников из храма и от любви питаю чем Бог пошлет, у них немножко научился, понял кто идущий за Господом. Много мне пришлось бороться и пережить. В одно прекрасное время, ходил, думал обо всем, вдруг проникла ко мне мысль, долго недоумевал, что вот сам Господь не избрал царские чертоги, а выбрал Себе ясли убогие и тем прославил славу. Мне недостойному пришло в голову достигнуть, взял, выкопал в конюшне вроде могилы пещерку и туда уходил между обеднями и заутренями молиться. Когда днем свободное время, то я удалялся» туда и так мне было вкусно, то есть приятно, что в тесном месте не разбегается мысль, нередко и ночи все там проводил, но враг-злодей всяким страхом меня оттуда выживал — треском, даже было побоями, но я не переставал. Так продолжалось лет восемь и вот враг-злодей все же таки навел людей — будто оказалось место лишнее и мне пришлось переселиться в другое место.