Андрей Гребенюк - Россия. ХХ век начинается…

В своих мемуарах «Разные дни войны» Симонов не опроверг и не подтвердил описанного факта, но тогда этот скупой рассказ потряс всех читателей, а позже зрителей эпохального одноименного художественного фильма режиссера Александра Столпера.

Коллектив авторов под умелым руководством директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС академика П.Н. Поспелова создал абсурдную и поэтому ставшую универсальной для новых поколений переписчиков отечественной истории концепцию Великой победы советского народа над фашизмом, которым командовали мудрые комиссары и политработники. Они, как выяснилось, были близки солдатам, потому что от природы осенены знанием бессмертных идей марксизма-ленинизма. Таким образом, Советская армия совершила свой всемирно-исторический подвиг… без Верховного Главнокомандующего, его заместителя маршала Жукова и Генерального штаба, как стадо, подавив противника числом, потому что все гениальные полководцы перед войной были истреблены Сталиным. Если бы не высоконравственные политработники и настоящие коммунисты, – читай: сам непогрешимый Хрущев и иже с ним, – Великая Отечественная война была бы проиграна. Закономерно, что в 90-х годах место «комиссаров в пыльных шлемах» усилиями либеральных публицистов заняли «бескорыстные англо-американские союзники по антигитлеровской коалиции».

Начетничество и догматизм «хрущевской оттепели» были похоронены отнюдь не на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК КПСС, на котором «строитель коммунизма» был, к вящему и всеобщему облегчению, отправлен на пенсию. Это случилось гораздо позже, в 1969 году, когда формально неподцензурное издательство АПН опубликовало «Воспоминания и размышления» Маршала Советского Союза четырежды Героя Советского Союза Г.К. Жукова[65].

Его имя «партийные дьяки» из Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Института военной истории с усердием, достойным лучшего применения, так и не смогли вытравить из народной памяти по указанию Хрущева.

Эта книга положила начало объективному изучению истории и историографии Великой Отечественной войны в Советском Союзе. Правда, в нее издатели позже заботливо вписали высокое мнение Жукова о «полковнике Брежневе», о котором в годы войны заместитель Верховного Главнокомандующего ничего не знал, да и знать не мог! Мемуары военачальников, написанные в 60-х годах, в которых роль Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина оценивалась исключительно негативно, больше не переиздавались.

Эпохальным событием отечественной историографии явилась двухтомная монография советского авиационного конструктора В.Б. Шаврова «История конструкций самолётов СССР»[66].

Этот гениальный научный труд подобен аттическому мраморному изваянию, в котором нет ничего лишнего. За исключением некоторых сюжетов неотредактированного автором 2-го тома, в нем отсутствуют фактические неточности. В частности, ему удалось полностью описать эволюцию серийного истребителя И-16 от 4-го до 29-го типов. Он впервые дал исчерпывающую оценку выдающемуся экспериментальному самолёту И-17 (ЦКБ-19 и ЦКБ-19бис) конструкции Н.Н. Поликарпова, хотя в силу ставших немодными в 70-х годах разоблачениями пороков советской бюрократической системы Шавров не стал говорить о действительных причинах закрытия этого перспективного проекта.

В годы «перестройки», как в кривом зеркале, повторилось отношение к истории Второй мировой войны времен «хрущевской оттепели».

Журналы и газеты вновь заголосили о массовых репрессиях, о безвинно пострадавших партийных и военных руководителях, которые будто бы могли повести Страну Советов «верным курсом» к торжеству идей марксизма-ленинизма вообще и к бескровной победе в Великой Отечественной войне в особенности. Но коль скоро лишенный ложной скромности М.С. Горбачев сразу замахнулся на перестройку всего мирового политического мышления, ревизии подверглись причины, ход и итоги Второй мировой войны в целом.

Это – врожденное свойство марксистко-ленинской софистики, которая позволяет не открывать новых исторических фактов, а создавать видимость объяснения того, что уже известно. Для ее последователей критерием истины является выгода: что полезно высшей номенклатуре, то и истинно для широких масс. Кампания «гласности» была санкционирована Горбачевым, который расчищал место на песке для постройки семейного мемориала. Никто, нигде и никогда так не боролся с историей собственного народа, как в России на рубеже двух тысячелетий. Властям предержащим в многострадальной России всегда хочется по примеру Ленина утвердить очередную непререкаемую «истину», которая приносит выгоду немногим гласным за счет миллионов немых.

Еще никому из мыслителей не удалось отыскать в прошлом такого титана-правителя, который смог действительно замедлить или ускорить социальный прогресс. Такая экстравагантная мысль могла прийти в голову только китайскому императору Цинь Шихуанди, истребившему всех ученых в Поднебесной империи ради своего обожествления, непревзойденным отечественным «агробиологам-марксистам» – народному академику Лысенко, «последнему романтику коммунизма» Хрущеву и «спринтеру научно-технического прогресса» Горбачеву. Эти отечественные иконоборцы попросту не успели окончательно «яровизировать» российскую историческую науку.

Всплеск активности советских историков в годы «перестройки» был вызван лицемерным смягчением идеологического надзора со стороны Отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС. Ученые почувствовали себя свободными в выборе методологии и формы подачи фактов, вначале не осознав, что выполняют «социальный заказ» того же самого учреждения на выборочное разоблачение «деформаций социализма» советского прошлого. Эту практику, начатую опытными партийными чиновниками, с большим успехом продолжали неутомимые либеральные борцы против тоталитаризма и коммунизма из «кувырк-коллегии» президента Б.Н. Ельцина.

Цинизм пропаганды с тех пор призван лишь активизировать «человеческий фактор» в реализации социально-экономических интересов господствующей элиты. Русский философ В.В. Розанов предупреждал: «И когда мы видим, как опять и опять человек рассматривается как средство, если мы с отвращением заметили, как таким же средством становится и сама Истина, могли ли мы не отвратиться от поколения, которое все это сделало!»[67]

После распада СССР под знаменами свободы печати выступили шеренги представителей доселе неведомых профессий – «военных писателей», «исторических публицистов» и «телеведущих», хотя по образованию они были кем угодно, только не профессиональными историками. Их «проекты» заполонили весь рынок военно-исторической литературы и тематических передач в средствах массовой коммуникации информационным мусором. Вероятно, другой истории они попросту не знали и сложной методологией изучения исторических фактов не владели.