Валерий Демин - Загадки русского севера

Единственный царь всего света, "..." (Своими) размерами он превосходит Богов, Сверкающий, неодолимый во всем, Индра пре(восходит) величием небо (и) землю, Пре(восходит) широкое, великое воздушное пространство...

И, главное, вполне соответствует космическим деяниям классического Индры - повелителя Вселенной, владыки молнии и грома. Именно с его деяниями связано отделение Земли от Неба (отсюда идет, по всей видимости, и вышеприведенный образ Голубиной книги - не совсем привычная с точки зрения здравого смысла привязка Земли ко Вселенной). Выпив священного напитка сомы, Индра вырос до гигантских и настолько устрашающих размеров, что Небо и Земля, охваченные ужасом, разлетелись в противоположные стороны, разлучившись тем самым навеки, а Вседержитель и Потрясатель Вселенной заполнил собой все пространство между ними:

По ту сторону (видимого) пространства, неба Ты, о сильный по своей природе, (приходящий) на помощь О дерзкий мыслью, Сделал землю противовесом (своей) силы, Охватывая воды, солнце, ты идешь на небо. Ты стал противовесом земли, Ты стал господином высокого (неба) с великими героями. Все воздушное пространство ты заполнил (своим) величием. Ведь поистине никто не равен тебе. Ригведа. 1, 52, 12-13.

Но на этом процесс миротворения не завершился. В Ригведе рассказывается, как владыка всего сущего прародитель Богов Праджапати сотворил вместе с ними вселенского человека Пурушу (и лишь затем были созданы обычные люди). Однако его вскоре принесли в жертву. Тело Пуруши было расчленено на части, и из них-то возникли небесные светила, земной небосклон, стихии, ветер, огонь и т.п.: Пуруша - тысячеглавый, Тысячеглазый, тысяченогий. Со всех сторон покрыв землю, Он возвышался (над ней еще) на десять пальцев. Ведь Пуруша - это Вселенная, Которая была и которая будет. Он также властвует над бессмертием "..." Когда Пурушу расчленили, На сколько частей разделили его? Что его рот, что руки? "..." Луна из (его) духа рождена, Из глаза Солнце родилось, Из уст - Индра и Агни, Из дыхания родился ветер. Из пупа возникло воздушное пространство, Из головы развилось небо, Из ног земля, стороны света - из уха, Так они устроили миры "..." Ригведа. Х 90, 1-14.

В русской же мифологической и космогонической традиции отзвуки этих древних доарийских представлений однозначно просматриваются в различных "редакциях" Голубиной книги, где все богатство видимого мира, в полном соответствии с общеиндоевропейской традицией, истолковывается, как части некоего космического Божества:

Белый свет от сердца его. Красно солнце от лица его, Светел месяц от очей его, Часты звезды от речей его...

Другой вариант Голубиной книги имеет следующее продолжение с учетом христианизированной "правки":

Ночи темные от дум Господних Зори утренни от очей Господних, Ветры буйные от Свята Духа. Дробен дождик от слез Христа, Наши помыслы от облац небесных, У нас мир-народ от Адамия, Кости крепкие от камени, Телеса наши от сырой земли, Кровь-руда наша от Черна моря.

* *

*

Но известны и иные версии. В Русском Устье, на побережье реки Индигирки (еще один "северный Инд"!) пришлое население - носитель архаичной культуры - находилось автономно-культурной изоляции, начиная с ХV11 века (еще до церковного раскола). Это привело к консервации (а по существу сохранению) традиционных сюжетов. Так что неудивительно, что именно здесь были записаны редкие варианты Голубиной книги, именуемой здесь даже по-особому - Книга "Голубиный свет". Именно она сама и порождает все Мироздание - Белый свет, Красно солнце, Светёл месяц, Мать Сыру Землю, Сине море и другие природные феномены. Подобный подход не нов: во множестве религиозных представлений (включая Веды и Евангелие от Иоанна) мир трактуется производным от Слова - оно-то и записано в Священную Книгу. Точно так же расчлененный Первобог Голубиной книги восходит к самым началам общеиндоевропейской космогонической традиции (возможно, в данной роли как раз и выступал уже упомянутый Волот Волотович - бывший великан). Это доказал еще Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) при анализе архаичной русской обрядовой песни с мотивами людоедства (есть, оказывается, и такая - да не одна!), где жена намеревается расчленить и съесть собственного мужа. Записанная и опубликованная в середине прошлого века в Курской губернии писательницей Надеждой Кохановской, эта страшная песня повергла в шок читательскую публику, а развернувшаяся полемика обнаружила среди прочего достаточную распространенность каннибалистского текста в разных областях России. В песне беспристрастно рассказывается про то, как жена вместе с подружками съела собственного мужа да еще попотчевала страшным угощением мужнину сестру, подзадоривая ее загадками:

Я из рук, из ног коровать смощу, Из буйной головы яндову скую, Из глаз его я чару солью, Из мяса его пирогов напеку, А из сала его я свечей налью. Созову я беседу подружек своих, Я подружек своих и сестрицу его, Загадаю загадку неотгадливую. Ой, и что таково: На милом я сижу, На милова гляжу, Я милым подношу, Милым подчеваю, Аи мил пер'до мной, Что свечою горит? Никто той загадки не отгадывает. Отгадала загадку подружка одна, Подружка одна, то сестрица его: - "А я тебе, братец, говаривала: Не ходи, братец, поздным-поздно, Поздным-поздно, поздно вечером".

Никто не сомневался в глубокой архаичности женских причитаний, но никто не мог толком объяснить их истинного смысла. Хомяков же, посвятивший данному вопросу специальную заметку, уловил в русской песне древнюю космогоническую тайнопись по аналогии с древнеегипетскими, древнеиндийскими и древнескандинавскими мифами. Более того, он назвал странную песню "Голубиной книгой в ее окончании". Чем же руководствовался Хомяков и каков ход его рассуждений? Мыслитель-славянофил напоминает, что северная мифология и космогония строила мир из разрушенного образа человеческого - из частей великана Имира, растерзанного детьми Первобога Бора. В восточных мифологиях и космогониях Вселенная также строилась из мужского или женского исполинского образа - в зависимости от того, кто был убийца-строитель мужское Божество или женское. В ходе дальнейшего космогонического процесса кости поверженного великана делались горами, тело - землею, кровь морями, глаза - светоносными чашами, месяцем и солнцем. В соответствии с канонами и традициями мифологической школы в фольклористике, Хомяков делает предположение, что та же схема действовала и в славяно-русской мифологии, что получило отражение и в Голубиной книге и "людоедской песне" (последняя - один из осколков древней мифологии, который при достаточном воображении можно сопрячь с некоторыми устойчивыми образами русского фольклора). По Хомякову, мифологические рассказы при падении язычества теряли свой смысл и переходили либо в богатырскую сказку, либо в бытовые песни, либо в простые отрывочные выражения, которые сами по себе не представляют никакого смысла. Таково, например, знаменитое описание теремов, где отражается вся красота небесная, или описание красавицы, у которой во лбу солнце (звезда), а в косе месяц. Точно так же из ряда вон выходящая каннибалистская песня, резюмирует Хомяков, "есть, по-видимому, не что иное, как изломанная и изуродованная космогоническая повесть, в которой Богиня сидит на разбросанных членах убитого ею (также божественного) человекообразного принципа... Этим легко объясняется и широкое распространение самой песни, и ее нескладица, и это соединение тона глупо спокойного с предметом, по-видимому, ужасным и отвратительным". Необычное превращение в русской "людоедской" песне образа-символа Вселенского великана - лишь одно из многих его расщеплений в мировой мифологии после выделения самостоятельных народов, языков и культур из единого в прошлом Праэтноса. Сходные космогонические мотивы обнаруживаются и в других индоевропейских мифологических картинах мира. Можно вспомнить, к примеру, Первопредка иранского народа - великана Йиму. Общеиндоевропейская корневая основа, закрепившаяся в его имени сохранилась также в современных русских словах "имя", "иметь". Пои иранским преданиям, первочеловек Йима - создатель мировой цивилизации, спасший человечество от потопа, обрушившегося на Землю после жесточайшей зимы. При Йиме в подвластных ему странах царил Золотой век, красочно описанный Фирдоуси в "Шахнаме". Но в конце жизненного пути Йиму, как и великана Имира, ждало расчленение: он был распилен пополам собственным братом-близнецом. Мир - из Человека! В этой мифологеме, сохраненной в Голубиной книге, впервые прозвучал великий философский принцип Всеединства Макрокосма и Микрокосма. Но и в первом своем мифологическом и религиозном обличии он имеет не одну только индоевропейскую, но и общемировую значимость. Жутковатый сюжет расчленения живого или мертвого тела как аналога Вселенной прослеживается и в китайской мифологии. Так, древнекитайский Первопредок-исполин Пань-гу, родившийся из Космического яйца, считается творцом Неба и Земли. 18 тысяч лет он, подобно эллинскому Атланту, продержал небо на своих плечах, вырастая ежедневно на 1 чжан, то есть около 3 метров (подсчитано, что за все время жизни он вырос до размера в 90 тысяч ли, то есть примерно 45 тысяч километров). Но главные космические превращения начались после смерти Пань-гу. В полном соответствии с древнейшими общемировыми представлениями, из частей его тела образова-лось все богатство поднебесного и наднебесного мира. Последний вздох Вселенского исполина сделался ветром и облаками, голос - громом, левый глаз - Солнцем, правый - Луною, туловище с руками и ногами - четырьмя стра-нами света с пятью знаменитыми горами, кровь - реками, жилы дорогами, плоть - почвою, волосы на голове и усы - звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле - травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг - металлами, камнями и минералами, пот - дождем и росою. Классической считается одна из версий мифа о смерти Осириса, когда тело его было разрублено коварным братом Сетом на 14 частей. Сестра-супруга Исида собрала и соединила все части изуродованного тела; не найденным остался только детородный уд. "Философией расчлененности" наполнена и египетская "Книга мертвых", где части тела усопшего в загробном мире совмещаются с конкретным Богом - носителем определенных свойств и функций. Вот небольшая характерная иллюстрация "распределения тела по Богам", взятая из 42-й главы Книги мертвых (в оригинале текст сопровождается виньетками с изображением Богов):