Алекс Бертран Громов - Персия: эра войны и революции. 1900—1925

Губернатор провинции закончил речь под аплодисменты публики. Мэр города с его круглым животиком, на котором галстук лежал, словно змея, греющаяся на солнышке, шагнул вперед. Девушки в традиционных нарядах возле крана гидранта держали поднос с большими ножницами. Мэр взял ножницы и шагнул к гидранту. Площадь ждала в пыльном молчании. Мэр перерезал ленточку, и стальной кран открыли, и со свистом и бульканьем под напором пошла вода. Эта вода шла из глубокого колодца и, в отличие от воды в старых городских арыках, была заключена в темницу чугунных труб, из которых теперь вырывалась и с ворчанием падала в бетонное русло, и текла уже по нему дальше…»

Появление нового вида искусства – кинематографа – тоже не обошло стороной Персию. А первыми иранскими кинофильмами были несколько документальных короткометражных лент, которые снял придворный фотограф. Летом 1900 года шах Мозафереддин, путешествуя по Европе, лично ознакомился с новым видом искусства – кинематографом. И тут же приказал своему лейб-фотографу Мирзе Ибрахиму Аккас-баши приобрести кинокамеру. Что тот немедленно и исполнил. Надо отметить, что кинокамеры в то время были в новинку даже в Европе – это устройство лишь пять лет как изобрели. Фотограф шаха запечатлел тогда на кинопленку цветочный праздник в бельгийском городе Остенде. Принято считать, что и был самый первый случай, когда иранец снял кинофильм. После возвращения он снял фильм, посвященный церемониям дня скорби Ашура.

В числе первых иранских документальных лент была и та, где засняты львы в шахском зверинце. Десять лет спустя в Тегеране уже начали появляться кинотеатры. В них демонстрировались картины, многие из которых были сняты в России. Как и во всем мире, сеансы немого кино сопровождались живой музыкой – игрой на фортепиано или скрипке. Титров на фарси пока еще не было, речи киногероев озвучивали переводчики. Поначалу в «кинематографы» допускали только мужчин, но потом стали проводить отдельные сеансы для женщин, а то и открывать специальные женские кинотеатры. Однако все эти варианты оказались не слишком выгодными, поэтому все пришло к тому, что зал делили на женскую и мужскую половины, а билетеры следили за соблюдением приличий.

Постепенно начало развиваться и собственное производство художественных фильмов. В 1933 году на экраны вышел фильм «Лурская девушка» (Dokhtar-e Lor), то есть героиня была из народности луры. Но главное – это был первый иранский звуковой фильм. «Лурская девушка» произвела фурор, ее успех долго не удавалось повторить ни одному иранскому фильму. Автором сценария был Абдальхоссейн Сепанта, который смог заинтересовать своей идеей продюсера и режиссера иранского происхождения, уроженца Пуны – Ардешира Ирани. Сам Сепанта сыграл главную мужскую роль. В остальных ролях тоже снялись иранские актеры.

Успех «Лурской девушки» был так велик, что Сепанта впоследствии немало натерпелся от козней завистников и соперников, поставлявших в Персию копии иностранных фильмов. Но ему удалось снять биографический художественный фильм о великом поэте Фирдоуси. Правда, эпизод с противостоянием поэта и султана Махмуда очень не понравился Реза-шаху. Картина была запрещена цензурой. Также среди фильмов, которые снял Сепанта, – экранизации классических поэм о великой любви «Фархад и Ширин» и «Лейли и Меджнун».

Насколько Персия была в начале XX века terra incognita для обычного европейца? На слуху была больше древняя история, чем та современность. Уже начались переводы и издания эпоса «Шахнаме», истории и легенды, порой – фантазии на тему древности. В 1910 году на парижской сцене, готовя вторые Русские сезоны, Сергей Дягилев поставил балет «Шехеразада» (музыка Н. Римского-Корсакова, сценарист А. Бенуа, балетмейстер М. Фокин, художник Л. Бакст).

Премьера состоялась 4 июня 1910 года. Среди действующих (на Востоке в сказочные времена) лиц – шах Шахрияр; 3еман, его брат, правитель Персии; 3обеида, его жена; Золотой раб; жены Шахриара, альмеи, евнухи, черные рабы. Основанная на одном из сюжетов «Тысячи и одной ночи», история страсти начинается с того, что приехавший к шаху брат Земан, владыка Персии, обвиняет жен шаха в неверности. Шах отправляется на охоту, но внезапно возвращается обратно, застав жен с любовниками.

Премьера балета прошла с огромным успехом. Роль Зобеиды исполнила Ида Рубинштейн, чья внешность тогда напоминала тех самых роковых восточных красавиц; роль Золотого раба исполнял Нижинский, который, по словам Фокина, «напоминал первобытного дикаря… всеми своими движениями». Эта постановка многих восхищала, а других шокировала, именно сладострастными танцами женщин.

Но сугубо экономическое развитие имело пока что намного большее значение. Интенсивная урбанизация страны, появление новых предприятий и вызванная этим необходимость быстрой перевозки больших партий грузов способствовали развитию транспортной системы Персии. Традиционные купеческие караваны вьючных животных уже не могли обеспечить потребности экономики. Немалую роль играло и взаимодействие с Российской империей, которая, как пишет Святослав Рыбас в книге «Заговор верхов, или Тотальный переворот», после поражения в Крымской войне «и утраты из-за сопротивления Англии всех преимуществ, полученных после войны с Турцией… повернулась в противоположную сторону от Европы».

Не только на персидской земле появление железных дорог и ходивших по ним первых паровозов порой пугало людей, относившихся к новому способу передвижения с опаской. Когда в августе 1851 года российский император Николай I отправился в Москву, на празднование 25-летия своего коронования, в сопровождении свиты и нескольких немецких принцев, то большие мосты из боязни переходил вслед за поездом пешком.

Тем не менее в 1864 году в Тегеране появился человек, представлявшийся как «господин Савалан», и предложил правительству Персии проект строительства железной дороги. Получить концессию он тогда не сумел, однако добился обещания уведомлять его в течение следующих 10 лет о всякой вновь открывшейся перспективе железнодорожной концессии.

В 1866 году Мошен-хан Мойн ол-Молк, персидский посланник в Лондоне, вел переговоры о постройке железной дороги от Тегерана до города Рей с прусским предпринимателем Строусбергом, который в то время занимался строительством и эксплуатацией железных дорог в Румынии.

Проявляли интерес к возможности строить железные дороги в Персии и англичане, которые опасались, что если их опередят русские, то влияние Российской империи в Центральной Азии еще более возрастет. Соответственно и в России этот вопрос воспринимался как весьма важный. Обсуждение возможного получения британской стороной железнодорожной концессии происходило в том числе и во время визита Насреддин-шаха в столицу империи. «За кулисами были проведены серьезные переговоры между шахом, мирзой Хосейн-ханом и князем А.М. Горчаковым, канцлером России, – пишет А.Б. Широкорад в книге «Россия – Англия: неизвестная война, 1857–1907». – Горчаков выразил недовольство концессией, заявив, что она нарушит персидскую независимость. Шах ответил Горчакову, что его страна не может остаться без железных дорог, строительство которых требует привлечения иностранных компаний. Он предложил русскому канцлеру помочь в этом деле. Горчаков заверил шаха, что он попробует найти компанию, подходящую для этой цели. Возможность, которая внезапно открылась перед Россией, не была упущена опытным дипломатом. Министерство иностранных дел немедленно представило предпринимателя, желающего вложить капитал в Иран, – отставного русского генерала барона фон Фалькенгагена, который прибыл, снабженный наилучшими рекомендациями. Он был приглашен в Тегеран обсудить условия контракта».