Дмитрий Спивак - Метафизика Петербурга: Французская цивилизация

Торговые корабли Франции несли в ту эпоху (а именно, с 1661 года) особый флаг, образованный тремя синими горизонтальными полосами на белом фоне («pavillon des navires de la marine marchande»).

«Эпохи просвещения» (франц.).

Франция могла со времен Людовика XIV почитаться классическим образцом просвещенного абсолютизма – в том числе, и для Петра Великого.

Бродель Ф. Время мира. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т.3 / Пер. с франц. М., 1993, с.319 (оригинал книги был выпущен в 1979 г.). Разъяснение этого заголовка гласит: «Франция была прежде всего своей собственной жертвой, жертвой плотности своего населения, своего объема, своего гигантизма. Жертвой протяженности, которая, разумеется, имела и свои преимущества: если Франция постоянно противостояла иноземным вторжениям, то все же в силу своей громадности; ее невозможно было пройти всю, нанести ей удар в сердце» (ib., p.330). Как все это похоже на Россию (за исключением разве что плотности населения)!

Подробнее см.: Колосов В.А., Мироненко Н.С. Геополитика и политическая география: Учебник для вузов. М., 2002, с.80-87 (раздел «Особенности французской геополитической мысли»).

Собственно говоря, титул Кольбера звучал так: «генеральный контролер».

А именно, в середине «Чтения третьего».

Подробнее см.: Грюнвальд К. Франко-русские союзы. М., 1962, с. 17.

Анри де Тюренн был известнейшим полководцем времен короля Людовика XIV; Сюллием могли у нас называть, на латинский манер, Максимильена де Сюлли. В данном случае, Тюренн послужил олицетворением полководческого таланта, Сюлли же – экономического гения (в должности сюринтенданта (министра финансов) Франции, он провел дальновидные преобразования, много способствовавшие укреплению финансового положения своего короля).

Лавров А.С. Великое посольство в донесениях французских дипломатов // Ораниенбаумские чтения. Сборник научных статей и публикаций. Вып.I (Эпоха Петра Великого). СПб, 2001, с.128

Подробнее см.: Лавров А.С. Цит.соч., с.124.

Цит. по: Корх А.С. Петр I. Северная война 1700-1721. М., 1990, с.89.

Цитируем мемуары герцога Луи де Сен-Симона по выпущенному под редакцией Е.В.Анисимова изданию: О пребывании Петра Великого в Париже в 1717 году. Из записок герцога де Сен-Симона / Пер. с франц. // Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб, 1993, с.143.

Используем термин, вошедший в употребление в гораздо более позднее время.

Продолжаем цитировать записки Л. де Сен-Симона по указанному выше русскому изданию 1993 года (с.152). Заметим здесь, что герцог был современником Петра I и свидетелем его визита во Францию, но писал свои мемуары несколько позже, уже после смерти царя. В связи с многочисленными неприятными для королевского двора суждениями и оценками, их конфисковали после кончины сочинителя, положили под сукно и издали лишь по прошествии семидесяти лет.

Конечно, не «тот самый» д’Артаньян, известный нам по знаменитому роману Александра Дюма, а некто совсем другой, никогда не друживший ни с Атосом, ни с Арамисом и не возвращавший королеве ее подвески… Но все же, отметим хоть в сноске, странную эту встречу офицера, носившего по случайности то же имя, что и литературный герой, ставший для мира одним из ярчайших воплощений французского духа – с царем, образ которого был потом переосмыслен как «гений-покровитель» Петербурга и перешел таким образом в пространство мифа.

В качестве примера, назовем хотя бы парижские салоны. Знакомство с ними дало последний импульс к организации в Петербурге знаменитых петровских ассамблей

Окопах (от французского ”retranchement”). Заметим, что в русский язык еще в петровскую эпоху было принято непосредственно из французского языка немало военных терминов, как-то: бастион, батальон, брешь, гарнизон, калибр, марш, мортира, пароль. В самом начале петровского Морского устава, сразу же после «Присяги, или Обещания всякаго воинскаго чина людем» читаем определение: «Флот есть слово французское. Сим словом разумеется множество судов водных вместе идущих, или стоящих, как воинских, так и купецких» (Устав морской. СПб, 1993, с.13 (репринтное воспроизведение издания 1763 года; оригинал был выпущен в свет в 1720 году). Оговоримся, что это слово вошло в употребление у русских еще в годы юности Петра Алексеевича.

Иногда, впрочем, этот прославленный во многих морских сражениях штандарт (Pavillon de la Marine royale) подвергался «флёрделизации» (était fleurdelisé) – иначе сказать, украшению королевскими лилиями.

Первыми, на следующий же год после подписания Ништадтского мира (1721) императорский титул признали за царем Швеция, Пруссия, а также Голландия.

Подробнее см.: Черкасов П.П. Двуглавый орел и королевские лилии: Становление русско-французских отношений в XVIII веке, 1700-1775. М., 1995, с. 251-252, 291-302.

См.: О пребывании Петра Великого в Париже в 1717 году. Из записок герцога де Сен-Симона / Пер. с франц. // Петр Великий. Воспоминания. Дневниковые записи. Анекдоты. СПб, 1993, с.140.

Цит.соч., с.144.

Столь же коротким осталось и сообщение об основании Петербурга, помещенное Вольтером в середине главы XIII первого тома разбираемого сочинения. Коротко изложив историю взятия Ниеншанца, для важности произведенного писателем в «значительное укрепление» («une forteresse importante»), он поставил акцент на трудностях обустройства в пустынной и болотистой местности («ce terrein desert et marécageux») потребовавших неисчислимых жертв.

В большей степени, пожалуй, регента – упомянутого в предшествующем изложении Филиппа Орлеанского – поскольку во время визита Петра I, король Франции был еще мальчиком.

“S'étendre – exciter – rechercher – chasser – neutralizer – s'attacher” etc.

Подробнее см.: Данилова Е.Н. «Завещание» Петра Великого // Проблемы методологии и источниковедения истории внешней политики России. М., 1986, с.218-279.

Сегюр Л.-Ф. Записки о пребывании в России в царствование Екатерины II / Пер. с франц. // Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л., 1989, с.327.

«Нет худа без добра» (франц.). Об атмосфере этих «интимных вечеров» в императорском Эрмитаже подробнее см.: Пыляев М.И. Старый Петербург. М., 1990, с.206-208 (репринт второго издания 1889 года).

«Любовь – затронуть – барабан – запись».

«Екатерина – предмет любви двадцати народов / Не нападайте на нее: беда тому, кто ее затронет! / Слава – ее барабанщик, / А история – памятная книжка» (цит. по: Сегюр Л.-Ф. Цит. соч., с.408; оговоримся, что процитированная эпиграмма была написана в 1787 году, во время путешествия по России в составе царицыной свиты).