Анна Павловская - Англия и англичане

Странным образом, после трагедии в корне изменилось отношение общества к бывшему супругу принцессы наследнику принцу Чарльзу. Оказалось, что он вовсе не злодей, третировавший красавицу, а пожилой уставший человек, который всю жизнь любит одну женщину (строгое английское общество простило даже это, за постоянство и верность), что он очень предан и прекрасно общается со своими сыновьями, которые ему платят искренней взаимностью.

Сегодня, конечно, с уверенностью можно сказать, что наследник «пересидел», он слишком долго ждал своего часа, слишком состарился в роли принца, чтобы быть хорошим правителем. Сейчас общество с надеждой смотрит на его сыновей. Прежде всего это наследный принц Уильям, герой прессы и юных девушек всего мира. Юный принц, во всяком случае в Англии, вполне успешно конкурирует по популярности (причем она растет год от года, даже месяц от месяца) с известными рок музыкантами и знаменитыми футболистами. Его фотографии можно найти не только в любом журнале, но и буквально на каждом углу в английской столице. Его брат Генри тоже по-своему популярен: менее романтичный и красивый, он абсолютный англичанин – рыжий, без сантиментов, спортсмен, мечтающий о военной карьере (Уильям ищет себя в искусстве).

Есть и другие персонажи: уже старый муж королевы, трогательно все путающий и забывающий, над чем не слишком злобно насмехается пресса. В некоторых случаях даже тайно радуется – когда во время очередной премьеры ему представили Мадонну, он поинтересовался у окружающих: «А это кто такая, тоже артистка?» – чем доставил журналистам большое удовольствие. Есть дочь королевы принцесса Анна, чей брак с красавцем-офицером Марком Филиппом тоже начинался как красивая сказка. Сейчас, уже тихо разведясь и выйдя замуж вторично, принцесса, очевидно, является утешением старушки-матери, честно выполняя свои принцесские обязанности.

Второй сын королевы, принц Эндрю, также сплоховал с женитьбой. Его жена Сара, родившая двух очаровательных дочек, не прижилась в королевском доме, развелась, вылила ушаты помоев перед радостными журналистами, опомнилась, извинилась и стала зарабатывать деньги как телеведущая, писательница, журналистка, причем большую часть – в Америке, что не слишком радует окружающих. Наконец, последний сын, принц Эдуард, женился поздно, недавно стал папой и пока что не успел слишком огорчить стариков-родителей.

Монархия в Англии сегодня не только красивая декорация, хотя это тоже немаловажно. Королева – глава англиканской церкви, а значит, хранительница нравственных устоев общества, ей дают присягу молодые новобранцы, она царствует, даже если и не управляет (а кто из правителей сегодня реально это делает?). Гимн страны по-прежнему «Боже, храни королеву». Официально в Англии нет «граждан» страны, а есть «подданные». В монархии видят основу будущего процветания страны английские националисты, ей симпатизируют, как показал юбилей королевы, самые широкие слои английского общества.

Отличительной особенностью современной Англии является глубокое уважение, с которым англичане относятся к своей истории. Причем не просто как к величественному прошлому, которым можно гордиться, но которое ушло и не вернется и стало теперь достоянием горстки ученых-историков. Нет, английская история жива, культивируется и насаждается в виде старинных традиций (которые, как доброе вино, ценятся тем больше, чем они старше, даже если они довольно абсурдны для непосвященных), в виде просветительской работы по распространению знаний о своем прошлом, в виде консервации того, что сохранилось, и реставрации того, что исчезло.

Интерес к истории постоянно растет. И она активно популяризируется. Количество фильмов про Генриха VIII и его многочисленных жен увеличивается год от года на потребу английской публике, не устающей восхищаться своим любвеобильным кумиром. Не угасла и память о Британской империи, правившей морями и землями по всему миру; хвастать этим, конечно, не принято и не современно, но и забыть об этом не забыли.

Музейное дело в этой стране находится на высочайшем уровне, и не случайно. На каждом углу, за каждым поворотом, в каждом захолустье есть свой музей, и он никогда не пустует, причем заполняют его прежде всего сами жители страны, с неизменным интересом изучающие особенности жизни и быта своих предков. Традиция посещения исторических домов и замков появилась в Англии еще в эпоху Елизаветы I, когда остальная Европа еще не представляла себе, что такое экскурсия. Владельцы богатых поместий в определенное время года, чаще всего когда сами находились в отъезде, открывали двери своих частных домов для всех, кто хотел «приобщиться к прекрасному».

Весьма показательной является деятельность такой известной в Англии организации, как «Национальный фонд» (“National Trust”). Масштабы и активность, а также успех этого добровольного некоммерческого общества впечатляют. Создана она была в 1895 году тремя английскими филантропами, озабоченными сохранением английской «береговой линии, сельской местности и зданий», находившихся под угрозой уничтожения. Время было выбрано правильное, с этого момента потихоньку, постепенно нарастая, шел процесс разорения крупных земельных владений, сильно подорванных вскоре во время Первой мировой войны и окончательно «добитых» после Второй мировой.

Разорявшаяся аристократия, в условиях нового послевоенного налогообложения не имевшая практически никакой возможности содержать свои родовые гнезда, находилась в сложном положении. С одной стороны, расстаться с фамильным домом было порой равносильно смерти, с другой – сохранение их было финансово невозможно, и постепенный процесс их гибели был очевиден. Некоторым, подобно маркизу Батскому, удалось переориентироваться и превратить свои поместья в развлекательный комплекс, приносящий деньги, – маркиз, в частности, завел диких африканских зверей и открыл одно их первых «сафари» под Лондоном. Конечно, все это означало всякую потерю любимой англичанами “privacy” (замкнутости, частной жизни), так как приходилось в буквальном смысле в собственном доме терпеть орды туристов, но зато помогало спасти свою собственность и продолжать жить в отчем доме.

Но для очень многих такой выход был невозможен – кому-то не хватало инициативы, кому-то средств, кому-то сил, кому-то мешали и принципы. В этой ситуации вариант, предлагаемый сотрудниками Национального фонда, представлялся оптимальным. Они брали поместье в свои руки, реставрировали, реорганизовывали его в музей и открывали для посетителей, а бывшим владельцам предоставляли в пользование часть их же бывшего дома. Подобная практика, сохранившаяся и по сей день, вполне устроила бывших владельцев: они могут жить в своем доме, а ремонтом крыши и реставрацией полов занимается организация.