Александр Заиконников - Россия и Европа. Начало Руси. I том

Другой, западноевропейский источник (X-XI веков) – «Венецианская хроника» Иоана Диакона, бывшего послом венецианского дожа в Константинополе, описывая события 860 года, доводит численность кораблей «норманнов» («Normannorum gentes») до 360. В ней также сообщается, что норманны, не взяв города, но перебив много народу и разграбив окрестности, ушли от Константинополя с триумфом («et sic praedicta gens cum triumpho ad propriam regressa est»).

В «Повести временных лет» описанный выше поход Руси на Царьград датируется 866 годом и приписывается легендарным Диру и Аскольду – варягам, пришедшим на славянскую землю вместе с Рюриком, но оставившими Рюрика и перебравшимися в Киев. Само описание похода целиком списано с поздних византийских источников. Это может свидетельствовать о том, что в начале XII века, устных преданиях на Руси о походе 860 года уже не было. Летописное призвание Рюрика состоялось через два года после похода на Константинополь, в 862 году. Автор Повести узнавший о походе из византийских источников не нашел ничего лучшего, как приписать его Диру и Аскольду, изменив год на 866. Однако в Повети временных лет присутствует описание завершившегося успехом другого похода Руси на Царьград – похода Олега Вещего, который не подтверждается ни византийскими, ни западными источниками. Поэтому некоторые историки все же не исключают, что в описании похода Олега нашли отражение смутные воспоминания о значительно более раннем походе 860 года, а летописец, имея задачу связать каждое событие с конкретным историческим персонажем, поменял хронологию и добавил кое-что от себя.

Но это все частности, самым интересным остается этнографическая природа народа «Рос». Обращает на себя внимание то обстоятельство, что византийские современники тех событий не писали о нападавших как о славянах. А венецианский автор (XI века) прямо называет росов «норманнами». Опираясь на византийские или западные источники, а также на русские летописи, сложно связать народ «Рос» с каким-либо из известных восточнославянских племен, хотя бы даже с полянами. Сложно, однако, не означает, невозможно, и тем более не доказывает, что под именем «Рос» скрывались именно скандинавы. Мы не возьмемся здесь что-либо утверждать или даже предполагать, а обратимся единственно к соотношению вероятностей – того, что народ «Рос» был по-преимуществу скандинавами; и того, что народ «Рос» был по преимуществу славянами. Хотя есть еще и третий вариант, по которому народ «Рос» – некий третий народ (германский, кельтский, аланский и т.д.), неизвестно откуда взявшийся в землях восточных славян или, по крайней мере, не зафиксированный до этого ни в одном из источников.

Последний вариант, конечно же, кажется менее всего вероятным. О воинственном предположительно германском (но не скандинавском) народе «россов» терроризировавшем восточных славян, а позднее, ставшим ядром их государственности, рассказывает Л.Н. Гумилев. 5 5 Гумилев Л.Н. От Руси до России: Очерки этнической истории. – М. 2003. С.27-28. Д.И. Иловайский отстаивает версию о южном происхождении «россов», от родственного скифам племени «россолан» (роксолан, лат. «Rhoxolani», «светлые аланы»). 6 6 Иловайский Д.И. Становление Руси. – М. 2003. С.6-9. Известно, что племена роксолан обитали в причерноморских степях в античную эпоху. У Иловайского Д.И. конные кочевники «россоланы» вначале превращаются в оседлых славян – «антов» (описываемых в готской истории Иордана), а затем восходят на историческую сцену под одной из реплик их старого имени – то есть уже «росами».

Аланские племена, хотя они и были европеоидами, не были близко родственны славянам. Возникает вопрос: каким образом роксоланы стали отождествляться Иорданом и всеми другими авторами со славянами? Были ли они ассимилированы пришедшим с запада славянским населением? Или же они так и остались скифо-сарматским союзом племен, при этом не были замечены историками и просуществовали (по-видимому, тайно) до появления Древнерусского государства? Если признать верным последнее, будет сложно ответить на вопрос, почему столь древний народ, без малого на протяжении целого тысячелетия проживавший в среднем и нижнем Поднепровье, куда в IV-VI веках пришли славяне, начал проявлять историческую активность только в IX веке? Где он был и что он делал до этого? Как минимум, византийские источники V-VIII веков должны были об этом народе что-нибудь сообщать. С другой стороны, если роксоланы с приходом славян (антов) растворились в их массе, тогда, почему в IX веке во время своих военных походов, они описываются как особый народ «Рос», под именем, которое современники в отношении славян не употребляли?

В общем, версия о «россах» как о третьем, неславянском и одновременно нескандинавском народе режется бритвой Оккама. Она сложна и возможна лишь при сочетании множества маловероятных условий. Чтобы не слишком усложнять проблему поиска истоков древнерусской народности, желательно опереться только на те факты, которые позволяют выстраивать четкие причинно-следственные связи. Если следовать этому принципу, можно заметить, что версия о скандинавском происхождении «росов» в свою очередь, сложнее, чем версия о «росах» – славянах. Следует ли из этого, что она должна быть менее вероятной? Безусловно, да, это было бы именно так, если бы скандинавская версия не подкреплялась сравнительно большим числом прямых и косвенных доказательств, чем славянская.

***

По-видимому, самое раннее упоминание народа «Рос» содержится в анналах Сен-Бертенского монастыря (лат. «Annales Bertiniani»), рассказывающих об истории государства франков с 830 по 882 год. В первой половине IX века, был период относительно спокойный для империи, когда государством начал управлять сын Карла Великого – Людовик I Благочестивый. Империя пока еще не была разделена, и авторитета Каролингов хватало для обуздания феодальной анархии. В 839 году, согласно официальной хронике, в Ингельгейм, ко двору Людовика I Благочестивого прибыло посольство византийского императора Феофила. В состав посольства помимо греков входили странные люди, которых автор анналов описывает следующим образом.

«С ними [послами] он [Феофил] прислал ещё неких [людей], утверждавших, что они, то есть народ (gens) их, называются рос (Rhos) и что король (rex) их, именуемый хаканом (chacanus), направил их к нему, как они уверяли, ради дружбы. В упомянутом послании он [Феофил] просил, чтобы по милости императора и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться, так как путь, которым они прибыли к нему в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он не желал, чтобы они возвращались этим путём, дабы не подвергались при случае какой-либо опасности. Тщательно расследовав [цель] их прибытия, император [Людовик] узнал, что они из народа свеев (Sueones), и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями или нет.» 7 7 Анналы Сен-Бертенского монастыря, год 839. Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Т.4. Западноевропейские источники. Сост., пер. и комм. А. В. Назаренко. М., 2010. – С. 19—20. Оригинальный текст на латыни: «Misit etiam cum eis quosdam, qui se, id est gentem suam, Rhos vocari dicebant, quos rex illorum chacanus vocabulo ad se amicitiae, sicut asserebant, causa direxerat, petens per memoratam epistolam, quatenus benignitata imperatoris redeundi facultatem atque auxilium per imperium suum toto habere possent, quoniam itinera, per quae ad illum Constantinopolim venerant, inter barbaras et miniae feritatis gentes inmanissimas habuerant, quibus eos, ne forte periculum inciderent, redire noluit. Quorum adventus causam imperator diligentius investigans, comperint, eos gentis esse Sueonum. Exploratores potius regni illius nostrique quam amicitiae petitores ratus, penes se eo usque retinendos iudicavit, quoad veraciter inveniri posset, utrum fideliter eo necne pervenerint; idque Theophilo per memoratos legatos suos atque epistolam intimare non distulit, et quod eos illius amore libenter susceperit, ac, si fideles invenirentur, et facultas absque illorum periculo in patriam remeandi daretur, cum auxilio remittendos; sin alias, una cum missis nostris ad eius praesentiam dirigendos, ut, quid de tulibus fieri deberet, ipse decernendo efticeret.»