Игорь Шиповских - Пять исторических сказок

Для Максимуса и Дарра обратный путь был хорошо знаком, а поэтому в течение нескольких дней вся честная компания благополучно достигла родных мест Леонида. Конь быстро оправился от раны и очень им пригодился для перевозки вещей. А иногда и для передвижения немного устававшей Елены. И так уж вышло, что когда они въезжали в столицу, Елена также находилась в седле. Её рыжие волосы развивались на ветру, словно пылающий факел, Лео в этот момент вёл коня под уздцы. Получилось невероятное сочетание. Белый могучий скакун, оседлавшая его огненная красавица и вернувшийся молодой царевич. Эта картина произвела ошеломляющей эффект на встречающих их людей.

Молва о царевиче, его избраннице и белом скакуне в мгновении ока разнеслась по всей столице, проникая в её самые отдалённые уголки. В течение нескольких минут уже все жители города знали о подвигах и приключениях юных героев. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, народна молва она на то молва, чтоб все вмиг узнали обо всём. Так оно и получилось. Народ валом валил на главную улицу, дабы лично приветствовать влюблённых победителей. Добрая весть о возвращении царевича молнией достигла и дворца. Все подданные, стража, служащие и даже старушка родственница вышли встречать Лео. Как только он приблизился к своей родственнице, она тут же узнала его и вся в слезах бросилась в его объятья. Родную кровь обмануть нельзя.

Трудно описать то счастье, то ликование, что охватило всю столицу, а вслед за ней и всё государство. На следующий же день Лео короновали. Теперь уже царь Леонид, немедленно назначил дату свадьбы со своей возлюбленной, и они тут же отправили приглашение отцу Елены, Цезарю империи. Сделав это, влюблённые затаив дыхание стали ждать ответа. Цезарь, получив сначала письмо дочери о её побеге с бывшим гладиатором, а потом и о приглашении на свадьбу с ним, пришёл в бешенство. Первой его мыслью было пойти на Лео войной и разорить всю его страну. Но недаром же он был великим Цезарем, быстро взяв себя в руки, остыв и поразмыслив, он рассудил мудро.

– Леонид царь,… а став его женой и моя дочь будет царицей,… ну а, как известно муж голова, а жена шея,… куда хочет туда и вертит. Ну и зачем же я тогда пойду завоёвывать то, что уже завоевала моя дочь! Без войны, без боя взяла в плен всё государство,… да ещё и царя в придачу! Ха-ха,… и какого царя,… Леонид многого чего стоит,… такого зятя и не грех полюбить! Ай да дочка,… ай да молодец! – заключил он и, придя от таких мыслей в доброе расположение духа, тут же снарядил гонца с сообщением, в котором чёрным по белому сообщал о своём согласие приехать к ним на свадьбу.

Как сказал, так и сделал, он же Цезарь и его слово крепкое, прибыл на свадьбу с богатым подарком и с заключением мира. Свадьба же была воистину царской. Праздновали, несколько дней и ночей напролёт, не останавливаясь. То тут, то там виднелась огненная шевелюра Елены. Юная царица была везде и повсюду, и, разумеется, рядом с ней был Лео. Жители всей державы, радуясь и ликуя, приветствовали своих юных монархов. Люди давно уже прознали о той судьбоносной ночи, когда Елена бок обок сражалась с Леонидом, чтоб принести мир и спокойствие на их многострадальную землю. В считанные дни Елена обрела любовь всего народа, каждый человек воспевал её преданность и отвагу, свято веря, что она достойна стать их царицей. «Въехав в наш дом на белом коне, огненным факелом, она даровала нам алый цветок вечного мира!» говорили о ней люди и слагали легенды…

Конец.

Все те события, о которых дальше пойдёт речь, сущая правда. А случились они в той самой расчудесной столице мира, где каждая улочка, каждый парк и даже каждая частичка воздуха пропитаны любовью. И так уж вышло, что произошли они как раз в тот год, когда строительство знаменитой ныне башни, названной именем её творца, было завершено, и она предстала во всей своей красе перед взором мировой общественности. Разумеется, не всем современникам она пришлась по вкусу, и они тут же поспешили раскритиковать все те изыски и новшества в архитектуре, какие применил её талантливый создатель для её возведения. Но это не умаляет то великое значение, какое приобрело его творение для влюблённых всех стран и народов, став символом города любви и романтики.

Ну а не так далеко от этого изящного символа любви и великолепия французской столицы расположился квартал с поселившимися там молодыми и, как это зачастую бывает, бедными художниками. Вот в нём-то и обитал наш герой, а звали его Пьер. Это был светловолосый юноша, роста выше среднего, с исключительно стройной осанкой. Многие из знакомых Пьера отмечали это качество его фигуры. Такая военная выправка и прямая поступь были у Пьера неспроста.

Будучи ещё совсем молодым подростком, он покинув отчий дом в провинции, не найдя там себе ничего достойного, в поисках лучшей доли отправился на армейскую службу в колонию за море. В жаркую страну, защищать интересы своего государства. Однако Пьер пробыл там недолго. Почти через год его военной службы в одной из стычек с берберами его ранили в голову.

Но ранение оказалось не таким серьезным, как это изначально предполагалось, и имело больше психологическое значение, нежели чем физическое воздействие. Сабля противника рассекла кожу на лбу Пьера, при этом лишь вскользь задев кость. Рана зажила быстро, и из всех внешних изменений остался только шрам над бровями, который Пьер умело наловчился прикрывать бархатной повязкой. Да и то со временем он отказался и от неё, а шрам превратился в узкую светлую полоску на его загорелом лице.

Проведя месяц в полевом госпитале Пьер, выписавшись, покинул чуждый ему континент, и тем самым закончил карьеру военного. Имея кое-какие средства от службы в армии, и получив компенсацию за ранение, он поселился в столице и предался наслаждениям городской жизни. Отдыхал, слегка кутил, но в основном обожал пешие прогулки.

И вот как-то, после дивного обеда, гуляя по прекрасным аллеям городского благоустроенного парка, ранее звавшегося «лес Рувр», а ныне ставшего местом отдыха и развлечения жителей столицы, Пьер вдруг ощутил неимоверное желание отобразить всю красоту и очарование этого парка на холсте. Толи настроение у него было романтическое, толи погода повлияла, неизвестно. Но скорей всего виной такому желанию был тот психологический эффект, какой случился у него после ранения.

Так что у Пьера от армии остался не только шрам и исключительная выправка, но ещё и непреодолимая жажда к творчеству. Как знать, если бы не тот бербер со своей сабелькой, стал бы Пьер художником. Да, и ещё, конечно же, от армии у него остались его замечательные усы. Ах, какие это были усы, по-армейски холёные, пшеничного цвета, залихватски по-гусарски закрученные, старательно ухоженные прелестные усики. Они так гармонично сливались с его белозубой улыбкой и голубыми глазами, что многие женщины, увидев Пьера на прогулке, просто теряли голову и сходили по нему с ума.