Николай Соколов - Расследование убийства Российской Императорской семьи. Избранные главы

«Она сохраняла самообладание; безусловно, она не теряла надежды на лучшее будущее. Я помню, что, когда она увидела меня плачущей после отречения Императора, она утешала меня и говорила: «Народ одумается, призовет Алексея, и все будет хорошо».

Это же подтверждали и другие свидетели.

Арест императрицы произошел в тот же день, что и арест Императора: 21 марта 1917 года.

Он был выполнен знаменитым генералом Корниловым, бывшим тогда в должности командующего войсками Петроградского военного округа.

При этом аресте присутствовал только один человек: новый начальник гарнизона Царского Села полковник Кобылинский, назначенный на эту должность Корниловым.

Полковник Евгений Степанович Кобылинский дал детальные и очень объективные показания. Я допрашивал его в Екатеринбурге в течение пяти дней – с 6 по 10 апреля 1919 года. В его присутствии Корнилов коротко сказал Императрице: «Ваше Величество, на меня выпала тяжелая задача объявить вам постановление Временного правительства. Начиная с этого момента вы считаетесь арестованной».

Императрица приняла Корнилова в одной из комнат апартаментов детей. После этих кратких слов Корнилов представил Императрице полковника Кобылинского, затем он приказал ему удалиться и остался наедине с Императрицей. Их разговор длился около пяти минут. Указанные выше люди, осведомленные об этом от императрицы и детей, показали, что Корнилов старался успокоить Императрицу и убеждал ее, что семье ничего не угрожает.

Затем Корнилов собрал находившихся во дворце людей и объявил им, что все, кто хочет остаться при Императорской семье, должны впредь подчиняться режиму арестованных.

В тот же день произошла смена караула. Сводный полк, охранявший дворец, был заменен на гвардейский стрелковый полк.

На следующий день прибыл император. Полковник Кобылинский ждал его на платформе вокзала. Он потом рассказал: «Император вышел из вагона, очень быстро, не глядя ни на кого, прошел по перрону и сел в автомобиль. Его сопровождал гофмаршал князь Василий Александрович Долгоруков. Ко мне на перроне подошли двое штатских, из которых один был член Государственной Думы Вершинин. Они мне сказали, что их миссия окончена, и что они передают мне царя. Я не могу забыть спектакль, увиденный мною в тот момент. В поезде с Императором приехало много людей. Когда он вышел из вагона, все они рассыпались по перрону и стали быстро-быстро разбегаться в разные стороны, видимо, опасаясь, что их узнают. Прекрасно помню, что так удирал тогда командир сводного полка генерал-майор Нарышкин и, кажется, командир железнодорожного батальона генерал-майор Цабель. Сцена эта была весьма постыдная».

Ворота дворца были заперты, когда приехал автомобиль Императора. Часовой не открыл их и позвал дежурного офицера. Тот крикнул: «Открыть ворота бывшему царю!» Многие наблюдали эту сцену. Свидетельница Занотти показывает: «Я прекрасно помню поведение дежурного офицера. Он хотел обидеть царя. Когда тот шел мимо него, он оставил папиросу во рту и держал руку в кармане».

На крыльцо, движимые любопытством, вышли другие офицеры. Все они были с красными бантами на груди. Ни один из них, когда проходил император, не отдал ему чести. А вот Император отдал им честь.

Императрица бросилась ему навстречу. Но он обогнал ее и встретился с ней уже на детской половине. При этой встрече присутствовал только камердинер Волков. Потом он показал: «С улыбкой они обнялись, поцеловались и пошли к детям».

Позднее, вернувшись к себе, они расплакались. Это видела горничная императрицы Анна Степановна Демидова, которая потом погибла вместе с Императорской семьей. Она рассказывала об этом другим, оставшимся в живых.

Мотивы ареста Временным правительством Императора и императрицы. Показания князя Львова, Керенского и Милюкова. Инструкции Керенского по содержанию Императорской семьи. Установленный им режим.

22 марта Императорская семья была собрана вместе. Она находилась в Царском Селе до 14 августа, а потом была направлена в Тобольск, в Сибирь.

Самым важным событием за этот период стал арест Императора Временным правительством. Это решение было принято 20 марта 1917 года, и в нем не было указано никаких мотивов для подобной меры. Я пытался докопаться до них допросами трех человек: главы Временного правительства князя Георгия Евгеньевича Львова, министра юстиции Александра Федоровича Керенского и министра иностранных дел Павла Николаевича Милюкова [21] Эти свидетели были допрошены мною в Париже: князь Львов – 6–30 июля 1920 года, Керенский – 14–20 августа 1920 года, Милюков – 23 октября 1920 года и 12 июля 1922 года. .

Князь Львов сообщил:

«Временное правительство не могло не принять некоторых мер в отношении Императора, только что потерявшего власть. Оно лишило его свободы, равно как и Императрицу. Я бы сказал, что принятие этой меры в тот момент было психологически неизбежным, вызванным всем ходом событий. Нужно было оградить бывшего носителя верховной власти от возможных эксцессов первого революционного потока».

Кроме этой причины ареста Их Величеств князь Львов указал еще и на другую:

«Временное правительство было обязано тщательно и беспристрастно исследовать поступки бывшего Императора и бывшей императрицы, в которых общественное мнение усматривало вред национальным интересам страны, как с точки зрения интересов внутренних, так и внешних, имея в виду войну с Германией».

Керенский показал:

«Николай II и Александра Федоровна были лишены свободы по постановлению Временного правительства, принятому 20 марта. Подтолкнуло к этому две категории причин: крайне возбужденное настроение солдатских тыловых масс и недовольство рабочих петроградского и московского регионов, враждебно относившихся к Николаю. Вспомните мое выступление от 20 марта в пленуме московского совета. Там от меня требовали казни Императора. Протестуя от имени Временного правительства против подобных требований, я сказал, что никогда не стану играть роль Марата. Я говорил, что оценивать ошибки Николая перед Россией будет беспристрастный суд. А сила злобы рабочих масс лежала глубоко в их настроениях. Я понимал, что для них здесь проблема заключалась не столько в самой личности Николая II, сколько в идее царизма, пробуждавшей ненависть и чувство мести… Вот первая причина, побудившая Временное правительство арестовать царя и Александру Федоровну. Действуя так, оно обеспечивало охрану их личностей. Вторая группа причин заключалась в настроениях иных общественных классов. Если рабочие и крестьянские массы были равнодушны к направлению внешней политики царя и его правительства, то интеллектуалы, буржуазия и часть высшего офицерства явно видели во всей внутренней и внешней политике царя, а в особенности в действиях императрицы и ее окружения, ярко выраженную тенденцию к развалу страны, имевшую целью заключение сепаратного мира и союза с Германией. Временное правительство было обязано расследовать поступки царя, Александры и ее окружения. Декретом Временного правительства от 17 марта 1917 года была учреждена Верховная Чрезвычайная Следственная Комиссия, которая должна была исследовать активность всех тех, кто действовал во вред интересам страны. В частности, эта Комиссия должна была изучить роль Николая, Александры Федоровны и ее окружения. Необходимость такого изучения указывалась в самих мотивах декрета Временного правительства об учреждении Комиссии. Для того чтобы эта Комиссия могла выполнить свои обязанности, необходимо было изолировать Николая и Александру Федоровну. Эта необходимость и была второй причиной лишения их свободы».