О. Большакова - История России в гендерном измерении. Современная зарубежная историография

Характеризуя патриархальную структуру допетровской Руси, западные историки пришли к выводу о том, что она давала женщине и определенные преимущества, в частности хорошо обеспечивала ее защиту и, кроме того, предоставляла ей возможность, пусть ограниченную, принимать достаточно активное участие в жизни общества. В современной историографии явно заметен отход от прежних критических интерпретаций, подчеркивавших угнетенное положение женщины. Еще одной важной чертой сегодняшней ситуации в изучении гендерной истории России следует назвать отказ от прежних представлений о российской «исключительности» с акцентом на отсталости страны и ее отличиях от Европы. Надо сказать, эта черта характерна в целом для всей англоязычной русистики, которая все чаще помещает историю России в общеевропейский контекст.

Плодотворность такого подхода демонстрирует статья Фрэнсиса Батлера (30), в которой сюжет Повести временных лет о мести княгини Ольги древлянам исследуется с точки зрения соответствия «гендерному коду» того времени. Автор реконструирует нормы древнего восточнославянского общества, опираясь в условиях крайней скудости источников на материалы скандинавского, раннегерманского и англосаксонского эпосов. Он полагает такое сравнение вполне правомерным, поскольку нормы гендерного поведения изменялись крайне медленно.

Ф. Батлер препарирует ситуацию, сложившуюся в Киевском княжестве после убийства древлянами князя Игоря, и показывает, что овдовевшая княгиня стояла перед трудным выбором. Прими она предложение древлян – они убили бы ее малолетнего сына Святослава, а жители Киевского княжества попали бы под гнет жестокого и менее развитого племени. И хотя в эпоху раннего Средневековья овдовевшие королевы часто выходили замуж и возводили таким образом на престол нового короля, жертвуя будущим и часто жизнью своих сыновей от первого брака, Ольга избрала иной путь – убийство древлян и их князя. При этом своих целей она достигла исключительно при помощи слов, не беря в руки оружия (в отличие от ряда скандинавских женщин-мстительниц). Ф. Батлер согласен с той высокой моральной оценкой, которую летописец дает Ольге, и отмечает, что она действовала в соответствии с тогдашним женским кодексом поведения. То, что наши современники сочли бы обманом, пишет он, на самом деле являлось единственным способом защитить интересы сына и подданных, и речи княгини Ольги представляли собой «благородное, честное оружие, гораздо более полезное, чем мечи и копья воинов-мужчин» (30, с. 793).

Изучение социальных ценностей, менталитета и предписанных гендерных норм занимает сегодня центральное место в гендерной истории допетровской Руси. Здесь, как отмечает Н. Коллманн, особенно остро ощущается проблема источников, поскольку они почти не дают свидетельств о «живом опыте» и не позволяют оценить соотношение между предписанными нормами и практикой. Источником, который всегда привлекался историками в подтверждение существовавшей в Московии XVI в. жесткой патриархальности, является «Домострой». Впервые полный перевод на английский язык этого литературного памятника, содержащего массу сведений о повседневной жизни и нравах того времени (включая советы о том, как квасить капусту), был опубликован в 1994 г. 14 14 The «Domostroi». Rules for Russian households in the time of Ivan the Terrible / Transl. and ed. by Pouncy C.J. – Ithaca, 1994. В результате в настоящее время после тщательного изучения этого дидактического текста западные специалисты подходят к нему иначе, чем прежде, сопоставляя его с аналогичными памятниками назидательной литературы в Европе и отдавая себе отчет в его одностороннем характере. Они привлекают и другие источники, в первую очередь фольклор и светскую литературу, а также судебные материалы, которые значительно корректируют представленную в «Домострое» и в особенности в свидетельствах путешественников-иностранцев картину «жестокого угнетения» женщин в Московии (90, с. 365).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, грант № 08-01-00116а.

Bergman J . Vera Zasulich. – Stanford, 1983; Clements B . Bolshevik feminist: The life of Alexandra Kollontai. – Bloomington, 1979; Edmondson L.H . The feminist movement in Russia, 1900–1917. – Stanford, 1984; Engel B.A. Mothers and daughters: Women of the intelligentsia in nineteenth century Russia. – Cambridge, 1983; Five sisters: Women against the tsar / Ed. by Engel B., Rosenthal C. – N.Y., 1975; Farnsworth B . Alexandra Kollontai: Socialism, feminism, and the Bolshevik revolution. – Stanford, 1980; McNeal R. Bride of the revolution. – Ann Arbor, 1972; Porter C . Fathers and daughters: Russian women in revolution. – L., 1975; Stites R . The women’s liberation movement in Russia: Feminism, nihilism and bolshevism, 1860–1930. – Princeton, 1978. Подробнее см. библиографию в книге Н.Л. Пушкаревой (7).

The family in imperial Russia: New lines of historical research / Ed. by Ransel D. – Urbana, 1978; Women in Russia / Ed. by Atkinson D., Dallin A., Lapidus G. – Stanford, 1977.

Russia’s women: Accommodation, resistance, transformation / Ed. by Clements B.E., Engel B.A., Worobec C.D. – Berkeley, 1991.

Glickman R. The Russian factory woman: Workplace and society, 1880–1914. – Berkeley, 1984.

Engel B.A. Between the fields and the city: Women, work, and family in Russia, 1861–1914. – Cambridge, 1994; Russian peasant women / Ed. by Farnsworth B., Viola L. – N.Y., 1992; Worobec C. Peasant Russia: Family and community in the post-emancipation period. – Princeton, 1991 и др.

Ransel D. Mothers of misery: Child abandonment in Russia. – Princeton, 1988; Wagner W.G. Marriage, property, and law in late Imperial Russia. – Oxford, 1994.

Bernstein L. Sonia’s daughters: prostitutes and their regulation in imperial Russia. – Berkeley, 1995; Engelstein L. The keys to happiness: Sex and the search for modernity in fin de siиcle Russia. – Ithaca, 1992; Johanson C. Women’s struggle for higher education in Russia, 1856–1900. – Kingston, 1987.

Lindenmeyr A. Poverty is not a vice: Charity, society, and the state in imperial Russia. – Princeton, 1996; Ruane C. Gender, class, and the professionalization of Russian city teachers, 1860–1914. – Pittsburgh, 1994.

Attwood L. The new Soviet man and woman: Sex-role socialization in the USSR. – Bloomington, 1990; Bridger S. Women in the Soviet countryside: Women’s roles in rural development in the Soviet Union. – N.Y., 1987; Buckley M. Women and ideology in the Soviet Union. – Ann Arbor, 1989; Lapidus G.W. Women in Soviet society: equality, development, and social change. – Berkeley, 1978; Women, work, and family in the Soviet Union / Ed. by Lapidus G.W. – Armonk, 1982; Sacks M. Women’s work in Soviet Russia: Continuity in the midst of change. – N.Y., 1976; и др.

Attwood L. Creating the New Soviet woman: Women’s magazines as engineers of female identity, 1922–1953. – L., 1999; Goldman W.Z. Women, the state and revolution: Soviet family policy and social life, 1917–1936. – Cambridge, 1993; Ilič M. Women workers in the Soviet interwar economy: From «protection» to «equality». – L., 1999; Naiman E. Sex in public: The incarnation of early Soviet ideology. – Princeton, 1997; Wood E.A. The baba and the comrade: Gender and politics in revolutionary Russia. – Bloomington, 1997 и др.