Рой Медведев - Революция и Гражданская война в России 1917—1922

Не была абсолютно детерминирована и внешняя политика Временного правительства. Я уже писал выше, что крах самодержавия был ускорен одними лишь слухами о попытках двора заключить сепаратный мир с Германией. Буржуазные круги России все еще хотели вести войну «до победного конца». Поэтому Временное правительство стремилось восстановить боеспособность армии и подготовить ее к новому наступлению на главных фронтах. Но после неудачи июньского наступления настроение в стране и в армии резко изменилось, что привело и к изменениям в составе Временного правительства. К началу осени вопрос о мире стал главным политическим вопросом в стране. За мир выступали теперь не только большевики, но и левые фракции меньшевиков и эсеров. Так, например, Л. Мартов в своей речи в Совете Республики требовал немедленного заключения мира, ибо иначе «от русской армии ничего не останется, и даже сама Россия станет предметом торга между империалистическими державами» [61] Рид Дж. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1959. С. 40. .

Всего за несколько дней до Октябрьского переворота военный министр А. И. Верховский сделал в одной из комиссий Предпарламента секретный доклад о положении в армии. По свидетельству М. К. Скобелева, Верховский, в частности, заявил: «Я сказал прямо и просто всему составу Временного правительства, что при данной постановке вопроса о мире катастрофа неминуема <���…> В самом Петрограде ни одна рука не вступится в защиту Временного правительства, а эшелоны, затребованные с фронта, перейдут на сторону большевиков. Действия правительства ведут к катастрофе». Если судить по сохранившимся черновикам протоколов и записям самого Верховского, его доклад правительству сводился к следующим тезисам: «Положение на фронте катастрофично. Выхода нет. Всякие попытки восстановления боевой мощи не способны преодолеть разлагающую пропаганду мира. Здесь тупик. Единственная возможность бороться с тлетворным влиянием большевиков – это вырвать у них почву из-под ног и самим немедленно возбудить вопрос о заключении мира. Весть о мире внесет в армию оздоровляющее начало. Опираясь на наиболее сохранившиеся части, можно было бы силой подавить анархию в стране» [62] Анин Д. С. Революция 1917 года… С. 365, 367. .

Ознакомившись с этим докладом, А. Керенский был крайне разгневан и отправил военного министра в отставку. Однако позицию Керенского в вопросах войны и мира перестал поддерживать в эти дни не только лидер меньшевиков Ф. И. Дан, но и лидер правых эсеров А. Р. Гоу.

Уже после победы Октябрьской революции английский посол в России Джордж Бьюкенен дал телеграмму своему Министерству иностранных дел, советуя «освободить Россию от данного ею слова и сказать ее народу, что принимая во внимание изнуренность, вызванную войной, и дезорганизацию, связанную с любой великой революцией, мы предоставляем им право самим решать – хотят ли они заключить мир с Германией на ее условиях или продолжать войну на стороне союзников. Требовать от России выполнения обязательств, установленных соглашением 1917 года, было бы с нашей стороны игрой на руку Германии» [63] Фишер Л. Жизнь Ленина. Лондон, 1970. С. 232 (на рус. яз.). .

Историк Луис Фишер, комментируя эту телеграмму, справедливо замечал: «Если бы посол отправил такую депешу шестью месяцами раньше и убедил своих начальников в ее разумности, и если бы другие западные послы в Петрограде поступили таким же образом и имели такой же успех, то советской власти, может быть, и не было бы. Не было ничего, ни в истории, ни на небесах, что предопределяло бы происшедшие события» [64] Фишер Л. Жизнь Ленина. Лондон, 1970. С. 233. . Вскоре после Октябрьской революции в Петрограде был созван съезд партии правых эсеров. Большинство выступающих на съезде видели главную причину поражения партии в неправильной тактике эсеровского ЦК, оказавшегося неспособным к решительным действиям. В резолюции съезда по текущему моменту указывалось на то, что необходимый для социалистической демократии этап коалиции с буржуазией сослужил большую службу весной 1917 года. Но в дальнейшем этот союз перестал оправдывать себя, и от него следовало отказаться. Однако эсеровская партия не проявила достаточной решительности и не взяла вовремя власть в свои руки, оставив эту власть до конца «в руках ослабленного, обесцвеченного, потерявшего популярность правительства, сделавшегося легкой добычей первого же заговора» [65] Спирин Л. М. Классы и партии в Гражданской войне в России. М., 1968. С. 82–83. .

Русская буржуазия хотела вести войну «до победного конца». Но она вовсе не желала вести войну во что бы то ни стало , даже ценой потери своей власти. Уже через несколько месяцев после Октябрьской революции генерал П. Краснов, возглавивший Донское правительство, заключил союз с германским командованием и разрешил германским подразделениям вступить на территорию Донской области. Добровольческая армия Л. Каледина и А. Деникина сохраняла верность Антанте. Однако еще в августе 1918 года глава кадетов П. Милюков писал конфиденциально Деникину, что нужно соглашаться на мир с Германией, на независимость Польши и Финляндии, даже на благожелательный нейтралитет в отношении Германии, лишь бы немецкие власти помогли созданию в России национального правительства во главе с великим князем Михаилом Александровичем [66] Пионтковский С. А. Гражданская война в России: хрестоматия. М., 1927. С. 206–207. .

Не была предопределена и политика Временного правительства по отношению к Учредительному собранию. Была возможность созвать Учредительное собрание уже через несколько месяцев после Февральской революции, то есть летом 1917 года. Это существенно укрепило бы власть и мелкобуржуазных партий. Однако Временное правительство намеренно затягивало созыв Учредительного собрания. Как писал один из историков в эмиграции: «Временное правительство не сумело правильно рассчитать свое время и не успело выполнить свою задачу, для решения которой оно было создано. В этом именно и был его исторический провал» [67] Кирюшин Б. Т. Пути российской революционности. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1959. .

Из сказанного выше очевидно, что и Октябрьская революция вовсе не была абсолютно неотвратимым событием. Октябрь даже в большей степени, чем Февраль, был реализацией одной из альтернатив возможного исторического развития России. Это событие не было ни случайным, ни абсолютно неизбежным, но, как и всякое историческое событие, оно было сочетанием необходимости и случайности.

Вопрос о соотношении между стихийностью и организацией в революционном движении давно занимал русские революционные партии. Меньшевики утверждали, ссылаясь на опыт Европы, что массовые народные революции всегда начинаются стихийно. Поэтому никакая партия не может «назначить» революцию в России: эта революция придет сама и ее нельзя «организовать». Партия должна быть готова к революции, члены партии должны вести агитацию и пропаганду, способствуя прояснению целей революции и выдвижению народных вождей. Но народными движениями нельзя руководить подобно тому, как полководец руководит действиями войск во время сражения.