Александр Бушков - Русская Америка: слава и позор

В 1794 г. в Иркутск приезжает Николай Петрович Резанов — еще один главный герой и нашего повествования, и освоения Русской Америки. Находящийся в нашей литературе, так сказать, «на особом положении». Даже те, кто начисто забыл имена Шелихова и Баранова (если вообще слышал), Резанова знают, но исключительно по рок-опере «"Юнона" и "Авось"», в свою очередь, созданной по поэме Андрея Вознесенского. Романтическая история его любви к прекрасной калифорнийке Кончите, трагическая смерть Резанова на полпути домой, безжалостно разлучившая влюбленных, — все это известно многим. Однако получилось так, что из биографии Резанова оказалась выхваченной только история его романа — меж тем личность Резанова интереснее, многограннее и шире и уж безусловно не укладывается в тот весьма схематический образ, что был явлен зрителю на сцене «Ленкома».

Чуть позже я постараюсь представить читателю подлинного Резанова — в строжайшем соответствии с источниками (в том числе его собственноручными записками) и исторической правдой: умного и энергичного строителя империи, поистине государственного человека, прожившего недолгую, порой трагическую, но бурную и славную жизнь. Буду безжалостно расправляться с многочисленными дурацкими мифами, которыми за два столетия обросла история Резанова и Кончиты — но, честью клянусь, читатель не ощутит ничего похожего на разочарование. Потому что подлинная история Резанова еще ярче, романтичнее, увлекательнее, чем известный спектакль (отнюдь не бесталанный)…

Итак, Николай Петрович Резанов. Родился в Санкт-Петербурге 28 марта 1764 года в обедневшей дворянской семье (графом так никогда и не стал, это поэта Вознесенского кто-то обманул).

Получил хорошее домашнее образование с помощью приглашаемых учителей, как тогда было в обычае. С Сибирью некоторым образом связан был сызмальства: его отец одно время служил при генерал-губернаторе Сибири Чичерине, а дядя Петр Гаврилович был председателем гражданской палаты губернского суда в Иркутске, но потом сделал неплохую карьеру в столице, заняв пост обер-прокурора Правительствующего Сената.

Семья дружила с поэтом и крупным чиновником Гаврилой Державиным. Именно он помог в конце семидесятых годов XVIII века перевестись молодому Николаю в лейб-гвардии Измайловский полк.

Полк был престижнейший, по неписаной табели о рангах помещавшийся сразу за двумя вовсе уж элитными, Преображенским и Семеновским. Служба в таком полку служила залогом успешнейшей карьеры.

Однако в начале восьмидесятых Николай оставляет военную службу. Причины непонятного многим в ту пору решения так и остались неизвестными — но нет ни малейших известий о каких бы то ни было неприглядных поступках, послуживших поводом для отставки. Не исключено, молодому офицеру из небогатой семьи была просто не по карману служба в столь элитной части — гвардейский офицер обязан был поддерживать просто шикарный образ жизни, и далеко не всякого на это хватало. Вполне возможно, он не чувствовал в себе никакого призвания к военной службе (пусть и мало обременительной) — такое часто было причиной ухода молодых людей из самых блестящих полков, бывают люди, которым «стиль милитар» категорически противопоказан.

Как бы там ни было, в «статской» службе Резанов как раз сделал неплохую карьеру. Сначала был асессором во Пскове, в тамошней палате гражданского суда. Через пять лет его перевели в Казенную палату Санкт-Петербурга. Там Резанов показал себя неплохо, был повышен в чине и назначен правителем канцелярии у вице-президента Адмиралтейской коллегии графа Чернышева.

В 1791 г., став личным секретарем императрицы, Державин забирает Резанова к себе — опять-таки правителем канцелярии. На этом посту Резанов еще и выполняет при императрице обязанности чиновника для особых поручений. Переходит в штат фаворита императрицы Платона Зубова. Становится обер-секре-тарем Сената. За разборку «Устава о ценах» и расчеты земельных налогов в Москве и Петербурге награжден орденом Св. Анны 2-й степени и «пенсионом» в две тысячи рублей в год. На военной службе случались карьеры и ослепительнее, конечно, но для службы «статской» — очень даже неплохой результат для человека всего-то тридцати лет…

В 1794 г. Резанов приезжает в Иркутск, чтобы проинспектировать деятельность компании Шелихова. Поручение дано Зубовым, но, есть подозрения, исходило от самой императрицы. Екатерина с некоторым недоверием относилась к сибирским купцам и их деятельности в Русской Америке, частенько приговаривая: мол, сами-то они уверяют, будто дела идут прекрасно, но «нихто тамо на месте не свидетельствовал их заверения». Положительно, Матушка опасалась «вашингтонского» варианта — серьезной возможности воздействовать на Русскую Америку, вздумай она отложиться, попросту не существовало…

Вот и послали, должно быть, толкового чиновника Резанова, чтоб посмотрел на месте… Действительный статский советник Резанов задание выполнил, дела Компании на него произвели самое благоприятное впечатление — но финал последовал несколько неожиданный. Николай Петрович влюбился в пятнадцатилетнюю дочь Шелихова Анну, и в январе 1795-го их обвенчали.

Портрета не сохранилось, но девушка должна была быть красавицей, если пошла в мать — статную, синеглазую, золотоволосую, прозванную иркутянами Королевой.

Если оставить в стороне лирику (а она присутствовала, брак, несомненно, был по любви), то и Шелихов, и Резанов оказались в выигрыше. Резанов, живший пусть на высокое, но все же жалованье и других источников дохода не имевший, вошел в семью купцов-миллионеров (вторая дочь Шелихова, Авдотья, была замужем за пайщиком компании отца Булдаковым). А Шелихов и Булдаков, пусть миллионщики, но все же не более чем купцы сибирские, обрели родственника, занимавшего в Петербурге немаленькое положение и лично известного самой императрице. Выгода была обоюдная — чувства чувствами, а жизнь жизнью в те времена, когда сословные различия ощущались особенно жестко… Короче говоря, с этого момента благосостояние шели-ховской компании стало и личным делом Резанова.

20 июля 1795 г. Шелихов неожиданно скончался, будучи всего сорока семи лет от роду — вроде бы от сердечного приступа. Смерть эта уже тогда показалась окружающим странной. Естественно, многие сразу вспомнили о событиях пятнадцатилетней давности, когда ветреная Наталья Алексеевна попыталась отравить мужа. Поползли слухи, что вторая попытка ей все же удалась. Барон Штейнгель, будущий декабрист (в начале XIX столетия четыре года служивший командиром корабля в Охотском море и знакомый со множеством знавших Шелихова, в том числе и с Барановым), в своих воспоминаниях писал без обиняков: «Внезапная смерть Шелихова… была многими приписываема искусству жены его, которая потом, ознаменовав себя распутством, кончила жизнь несчастным образом, будучи доведена до крайности одним своим обожателем».