Александр Бушков - Русская Америка: слава и позор

Одним словом, не Головнину было поднимать хвост на Николая Петровича Резанова, Александра Андреевича Баранова и их сподвижников — не столь уж значительная персона, чтобы высокомерно изображать строителей империи ничтожествами и тупыми сатрапами… И все бы ничего, но в советское время эти высказывания Головнина пришлись ко двору советским историкам. Головнин опять-таки числился «прогрессивным мореплавателем», а Резанов, как я уже писал, реакционным эксплуататором и придворным интриганом…

Да, вот, кстати. Самое интересное в японской эпопее Головнина я приберег напоследок. Уже потом, когда его со спутниками освобождали, выяснилось, отчего японцы были настроены так враждебно. Голландцы постарались. Они, стервецы, будучи единственными в Японии знатоками русского языка и экспертами по русским бумагам, безбожно искажали те документы, что японцы им давали читать. Переводя письмо Хвостова к губернатору Мацмая о желании завязать торговые отношения, какой-то хер голландский от себя добавил, будто Хвостов грозится в случае отказа завоевать Японию и прислать орду русских священников, которые всех подданных императора насильно загонят в православие. А чин Хвостова «лейтенант» голландцы, не моргнув глазом, перевели как «наместник». Вот японцы долгое время и полагали совершенно серьезно, что с ними воюет жуткий и могущественный Никола-Сандрееч, императорский наместник на Дальнем Востоке. А голландцы вдобавок, узнав о взятии французами Москвы, стали уверять японцев, что Наполеон захватил «всю» Россию. Мотив лежит на поверхности: ну не хотели голландцы терять свое монопольное положение единственных торговых посредников меж Японией и остальным миром. Вот и пакостили как могли, стервецы…

Правда, чуть-чуть позже голландцев самих из Японии вежливо попросили. Наполеон к тому времени Голландию захватил — как раз всю, в отличие от России. А англичане, соответственно, заняли Яву — и тамошние голландцы, попав в подчиненное положение, вынуждены были ввозить в Японию теперь уже индийские товары.

Вот теперь в эксперты позвали уже пленного Головнина и спросили: Ховорин-сан, как, по-вашему, что эти индийские товары означают? Где обычные голландские? Голландцы говорят, будто все оттого, что они с англичанами подружились, уж так подружились, что и торгуют вместе…

Головнин, видывавший большой мир и знавший ситуацию, подумал и ответил: это может означать только одно — Голландия взята Наполеоном, а Ява, соответственно, англичанами…

Голландцы в конце концов признались, что их держава и впрямь уже не прежняя республика, а королевство, которое Наполеон создал «под родного братца». Японцы поначалу не поверили, не хотели верить, что в Европе так просто создаются монархии. Но потом отыскались русские газеты. Японцы к тому времени освоили русский настолько, чтобы читать их самостоятельно. Вот и прочли: что Голландия уже и не королевство, поскольку Наполеон, на что-то рассердившись на брата, из голландских королей его уволил, а страну присоединил без затей к своей империи в качестве провинции. Тут-то для голландцев и настали скверные времена…

Короче говоря, Головнина освободили. Япония еще сорок лет оставалась в полной изоляции. А потом приплыл американский командор Перри, высадил на берег пятьсот вооруженных моряков, навел на порт сотню своих орудий и ласково предложил: господа японцы, а не подписать ли нам торговый договор? А не открыть ли вам несколько портов для американских торговых кораблей и наших товаров? Как думаете?

Японцы грустно посмотрели на ощетинившиеся пушками корабли, на полтыщи бравых американских парней и тут же согласились: ну как же, самое время, мы и сами собирались… Где подписать?

Что характерно, ни тогда, ни потом никто в Америке не делал из этого драмы, и никому в голову не пришло именовать действия командора Перри «разбойными». Лично я, кстати, тоже так не считаю. Человек обеспечивал экономические интересы своей страны, действуя так, как было повсеместно принято. Разбой-то при чем? Командор Перри ни у кого карманных часов не крал, кладовок не взламывал и с девицами не охальничал…

На этом мы пока что расстанемся с Японией (но не насовсем!) и вернемся в Русскую Америку, где уже плавало у «оскаленных берегов» судно Компании с ярко начищенными медными буквами на борту: «Александр Баранов».

Не подумайте грустного — Писарро российский был жив-здоров и полон сил!

Но хлопот у него по-прежнему был полон рот — особенно с ежегодным «съездом» индейцев-тлинкитов. У них было в обычае каждую весну собираться оравой человек этак с тысячу в Ситхинском заливе — ловить селедку, когда ее косяки шли на нерест. Вот только первым вопросом на повестке дня отчего-то всякий раз вставало не мирное рыболовство, а нечто иное: не напасть ли снова на русских и не вырезать ли их поголовно? Сколько мехов и прочего добра бледнолицые у себя накопили…

В 1806 г. они совсем было собрались штурмовать Новоар-хангельск, прослышав, что там голодно и немало людей умерло от болезней, так что гарнизон ослаблен.

Сорвалось. В крепости находился Баранов, которого колоши всерьез боялись. Да вдобавок капитан стоявшего в Новоархан-гельске американского корабля Уиншип велел передать индейцам: если что, он нейтральным не останется, а поможет Баранову всеми пушками. Чуть позже колоши все же собрали три тысячи воинов — но Баранов успел за четыре дня построить вокруг крепости вторую деревянную стену, еще выше прежней. Находившийся там в это время Резанов писал, что, узнав об этом, «старшины и предводители разных народов передрались между собой от досады, что пропустили удобное время, и разъехались по проливам».

Он не знал, что колоши вовсе не передумали — они просто-напросто послали гонцов на юг к индейцам хайда, чтобы предложить совместный набег. Однако главный вождь Хайда был в дружеских отношениях с «великим шаманом» Барановым и отказался в этом участвовать.

На следующий год Баранов уплыл на Кадьяк, и колоши, ободренные его отсутствием, стали подтягиваться к Новоархангель-ску, запасшись мешками для трофеев. На сей раз положение спас Иван Кусков — он позвал в крепость одного из влиятельных вождей, напоил-накормил его как следует и надарил немало ценных подарков. Вождь решил в военные авантюры не ввязываться и уплыл со всеми своими людьми, наплевав на «краснокожую солидарность». Остальные тоже помаленьку разъехались.

В ноябре 1811 г. у берегов Камчатки погибла «Юнона». Из 22 членов экипажа спаслось только трое, погиб груз стоимостью в 22 тысячи рублей.

В 1815 г. на островах архипелага Александра индейцы (те же неугомонные колоши) захватили штурмана с корабля «Откровение». Привели его к кораблю, демонстративно приставили к груди ножи и потребовали выкуп — половину груза. Капитан По-душкин в ответ поступил решительно, в хорошем стиле приключенческих романов. Он заманил к себе на корабль двух местных вождей, на каковых и обменял штурмана. Человек был решительный. Позже он так описывал эту историю в письме к другу: «Получивши назад штурмана, велел я стрелку своему Зензи-ну застрелить тойона, его захватившего, который тогда весьма близко на берегу сидел, но, к несчастью, винтовка осеклась».