Манфред Шнепс-Шнеппе - Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими

Иоганн Готфрид Гердер ((Johann Gottfried Herder, 1744–1803) – удивительная личность. Личность уникальная даже в богатейшей палитре немецкой культуры, выделяясь и в среде великих современников Гете и Канта. Долгое время Гердера связывала тесная дружба с Гете, и многие считают, что именно Гердер явился прообразом Фауста. Но к концу жизни дружба переросла в едва скрываемую вражду. С Кантом он сблизился, учась на богословском факультете Кенигсбергского университета, был его любимым студентом, но стал, в конечном счете, одним из самых радикальных критиков основателя «критической философии». И не дух противоречия двигал Гердером. Если вникнуть в суть тех споров, то видно, что их расхождения были принципиальными. Гердер боролся за свою основную идею – идею безусловной ценности самобытных национальных культур, и с Гете он разошелся тогда, когда тот стал подчеркивать исключительную ценность эллинской культуры. Еще интереснее первоисточник его разногласий с Кантом: великий немецкий философ утверждал, что решающее значение имеют различия расовые, а не национальные. Этот принципиальный тезис антропологии Канта, кстати, и до сих пор предпочитают замалчивать. Тем более что через полтора столетия расовое учение привело к гибели германское государство – Третий рейх.

Иоганн Гердер – крупнейший из представителей немецкой культуры, связанный с Ригой: его именем названа площадь в Старом городе, поставлен памятник рядом с Домским собором

Гердер родился в семье бедного школьного учителя в Восточной Пруссии и после учебы, дабы избежать рекрутчины, подался в Ригу, где занял место преподавателя в школе Домского собора. В Риге Гердер провел пять лет, затем многократно ее посещал. В Риге Гердер печатал свои основные философские сочинения: монументальный четырехтомный труд «Идеи к философии истории человечества» ( Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit , Riga, 1784–1791), «Письма для споспешествования гуманности» ( Briefe zur Beförderung der Humanität , Riga, 1793–1797).

По Гердеру, ключевую роль в формировании европейской культуры сыграли города, городские цеха (гильдии) и университеты. Эти рассуждения актуальны и сегодня – в условиях модернизации России. Приведем фрагменты из российского издания основной книги И. Г. Гердера [3] Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М.,1977. С. 603–606. :

Русский перевод (Наука, 1977) книги Johann Gottfried Herder «Ideen zur Philosophie der Geschichte der Menschheit», в 4-х томах издана в Риге, 1784—1791

« Города Европы стали как бы военными лагерями культуры, горнилом трудолюбия, началом нового лучшего хозяйственного строя, без которого земля эта до сих пор оставалась бы невозделанной пустыней. Во всех городах бывших римских владений в той или иной степени сохранились римские искусства и ремесла; в тех краях, которыми Рим не владел, города стали бастионами, отразившими натиск варваров, – убежищем для людей, торговли, искусства, промыслов.

В городских стенах, на малом пространстве теснились все, что только могли пробудить, создать прилежание, находчивость, гражданская свобода, хозяйство, порядок, нравственность; законы некоторых городов – это подлинные образцы бюргерской мудрости. Города расположены были в Германии и в Нидерландах, в северных государствах, в Польше, Пруссии, России, Ливонии, над ними царил Любек; крупнейшие центры торговли в Англии, Франции, Португалии, Испании и Италии примкнули к союзу городов – самому деятельному, какой когда-либо существовал на свете. И этот союз превратил Европу в единую общность, скрепил ее сильнее всех крестовых походов и римских церемоний; ибо союз этот поднялся над религиозными и национальными различиями и основан был на взаимной пользе, соревновании в труде, на честности и порядке. Города совершили то, чего не хотели и не могли совершить государи, священники, дворяне, – они создали солидарно трудящуюся Европу.

Городские цеха были обузой для начальства, а нередко и для самого развивающегося искусства, однако в те времена такие маленькие общины, слитые в органическое единство тела, были совершенно необходимы; благодаря им честное ремесло могло существовать, умение росло, а художник ценился по достоинству. Благодаря им Европа стала перерабатывать материалы, поставляемые целым светом, и эта часть света, самая маленькая и бедная, взяла верх над всеми остальными частями света. Трудолюбию цехов обязана Европа тем, что из льна и шерсти, шелка и пеньки, щетины и кожи, из глины и клея, из камней, металлов, растений, соков и красок, из соли, пепла, тряпок, мусора и грязи стали получаться чудеса, и чудеса эти служили средством для создания других чудес – так будет всегда. История изобретений – это лучшая похвала человеческому духу; цехи и гильдии были школами, в которых воспитывался дух изобретательства: разделение труда между ремеслами, правильно построенное обучение, даже и конкуренция между цехами, и сама бедность производили на свет вещи, о которых не имели и представления правители и начальники, редко покровительствовавшие ремеслам, редко вознаграждавшие труд и почти никогда не пробуждавшие в людях рвение и прилежание.

Университеты были учеными городами и цехами, как городские коммуны они наделены были всеми правами цехов и городов и делили с ними все заслуги. Как политические организмы – не как школы – сбивали они спесь с дворян, поддерживали государей в борьбе с притязаниями пап, и не одному только клиру, как прежде, но целому особому ученому сословию открыт был путь к государственным должностям и рыцарским почестям. Верно, никогда ученых не уважали так, как во времена, когда только занималась заря знаний, – люди увидели всю несомненную ценность блага, которое презирали они столь долго, а если одна сторона боялась света, то другая с тем большей радостью встречала разгоравшуюся зарю. Университеты были крепостями, бастионами науки, они были направлены против воинствующего варварства – церковного деспотизма».

Философ с гордостью говорит о Германии: «Следует, прежде всего, почтить прах императора Фридриха II – за ним, помимо всех остальных его заслуг, числится еще и та заслуга, что он вдохнул жизнь в тогдашние университеты, которые с тех пор все развивались и развивались, по образцу Парижской школы. И эти учебные заведения превратили Германию в центр Европы; все арсеналы и склады наук обрели в Германии устойчивость, прочность, при величайшем внутреннем богатстве».