Александр Давыдов - Суверен. Сборник статей

Стремясь мобилизовать, идеологический симулякр не должен актуализировать самосознание референтных социальных групп: более того, самосознание группы должно быть по возможности крепко анестезировано. Симулякр же в процессе мобилизации опирается на маркеры идентичности, выражаемые в форме определенных идеологем либо иных элементов идентичностного дискурса референтной группы. Такое задействование идеологий порождает особенности дискурса, порождаемого идеологическим симулякром: множество идеологем в симулякре используется вне традиционных для своего пребывания и употребления контекстов, что порождает большое количество ярлыков и агрессивных лозунгов, и разрушает в некоторой степени саму лексику, используемую в дискурсивной формации данного симулякра.

Симулякр, вследствие своего мобилизационного характера, нуждается в широком охвате аудитории, а следовательно, в информационных кампаниях большого масштаба и направленных на различные референтные группы. Эта необходимость порождает два следствия. Во-первых, крайне важным в таком случае является мобилизация лидеров мнений и СМИ большого масштаба. И здесь решающую роль играет способность работников военкомата индоктринировать самих лидеров мнений и необходимых главредов. Во-вторых, необходимость мобилизации одним симулякром представителей большого количества идеологически обусловленных социальных групп требует большого разнообразия риторики, из чего следует высокая степень эклектичности конструкта и лексики, им обусловленной.

Стремление охватить мобилизационным натиском людей из самых разных идеологически обусловленных групп порождает крайнее разнообразие мобилизуемого нарратива. Это разнообразие, впрочем, имеет достаточно четко выделенную природу.

Любая идеология прямо либо опосредованно (условно, зеленая идеология – миф Просвещения) опирается на мифологию, то есть нерациональное повествование о богах, героях и мучениках, сопровождающееся богатым символическим рядом.

При этом могут существовать как родственные идеологии, опирающиеся на один миф, так и родственные мифологии, близкие либо преемствующие друг другу. Например, очевидно, что «мифология Победы» не является одновременно «красным мифом», но очевидно ему наследует. Потому использование в новом идеологическом конструкте материала этих двух мифологий выглядит достаточно органично.

С другой стороны, условно «Белый миф» и «Красный миф» друг другу рядоположны и противоречащи, вследствие чего адаптация «Белого мифа» к матрице советской идентичности порождает уже противоречивые конструкции, тянущие легким безумием, а соединение в квазиидеологическом конструкте «мифа Победы» и «Белого мифа», при определенной внешней схожести нарратива, будет носить ярко выраженный эклектичный характер, как и знамя с памятной диагональной границе полотн: прочность идентичности социальной группы в большой степени зависит от наличия и качества мифологии, служащей основанием данной идентичности.

Перед симулякром стоит относительно противоречивая задача: мобилизовать нужных людей так, чтобы они это сделали добровольно, но в большом количестве и были готовы себя чему-либо подчинить. Из этого следует необходимость мощного репрессивного аспекта мобилизующего дискурса. Такая необходимость порождает снова большое количество агрессивных лозунгов и ярлыков.

Важно понимать большую разницу между мобилизацией идеологически обусловленной группы и мобилизацией некоторых категорий членов этой группы. Идеологическая мобилизация группы требует актуализации ее самосознания. При этом условный военкомат не может рисковать ставкой на актуализацию вышеозначенного самосознания: такая актуализация – дело не очень простое и присущее, в сущности, лишь членам этой группы, носителям ее идентичности. Вспышка самосознания предполагает серьезную саморефлексию интеллигенции этой социальной группы, каковая саморефлексия может привести группу совсем не к той мобилизации, которая нужна работникам идеологического военкомата.

Потому симулякр стремится актуализировать маркеры идентичности, присущие членам этих идеологически обусловленных групп. Здесь речь идет не о группе, а о категории индивидов со схожими элементами идентичности. Потому работники военкомата заинтересованы в том, чтобы идеологически обусловленные группы были лидероцентричны, а их лидеры были либо глупы, либо прямо зависимы от военкомата. Да, его обитатели могут носить майорские погоны.

Симулякр должен не просто задавать планку и русло неизбежной элементарной рефлексии по поводу событий, на участие в которых либо предотвращение которых он мобилизует своих жертв. Он должен, с одной стороны, надежно подымать человека на дело, а с другой стороны, блокировать и редуцировать возможность его рефлексии по поводу событий. Поскольку мы ведем речь преимущественно о социальных группах, чье существование обусловлено идеологически, задача выглядит относительно сложной. Но выполнимой.

Симулякр мобилизует социальные инстинкты, которые по определению сильны у людей, способных соорганизоваться в деятельные группы по идеологическому признаку. В одной из наших статей мы рассматривали возможности политической мобилизации, развернутые по фронту между двумя крайностями, архетипической и инстинктивной.

Условно архетипическая мобилизация в контексте нашего повествования присуща самостоятельной мобилизации социальной группы. Она порождает рефлексию относительно состояния группы и ее основных целей, актуализирует самосознание группы, и приводит к участию группы в определенных исторических событиях.

Иное инстинктивная мобилизация. Она направлена на мобилизацию инстинктов, в данном случае – социальных. Чувство стаи, вербализуемое не столько своими идеологами, сколько творцами симулякра: человек бросается в бой, не думая, потому что есть ситуации, в которых мужчина не должен думать, а должен бить. С точки зрения его мужского самосознания это единвтенный правильный вариант, а с точки зрения военкомата, в интересах которого строится и мобилизуется симулякр – это лучший вариант, именно потому что человек а – не думает, б – бьет того, кого надо быть сотрудникам военкомата, а не социальной группе, куски идеологии которой симулякр разворачивает.

В фундаментальной работе «Теоретические рассуждения о сущности психического» К. Г. Юнг приходит к возможности определения психики как конфликта между слепым инстинктом и волей. Здесь идет речь о том, что на определенном уровне психического развития функция, которую исполняет инстинкт, подвергается изменению направления своего действия посредством осознанной воли человека. При этом воля преодолевает инстинктивные устремления, не имея возможности их полностью исключить, так как влечения являются основой психической активности человека. Нам же становится очевидным, что проявление воли немыслимо без определенного элементарного рассуждения.