Вольдемар Балязин - Тайны дома Романовых

А на месте отставленного Зорича появился еще один избранник – двадцатичетырехлетний кирасирский капитан Иван Николаевич Римский-Корсаков. Он оказался первым в конкурсе претендентов на должность фаворита, победив еще двух офицеров – немца Бергмана и побочного сына графа Воронцова – Ронцова.

У русских аристократов существовал обычай давать своим внебрачным, но признаваемым ими сыновьям так называемые «усеченные» фамилии, в которых отсутствовал первый слог родовой фамилии. Так, сын князя Трубецкого носил фамилию Бецкой – о нем упоминалось здесь как о мнимом отце Екатерины II. Сын князя Репнина назывался Пнин, Воронцова – Ронцов, Елагина – Агин, Голицына – Лицын, Румянцева – Умянцов.

Все трое были представлены Екатерине Потемкиным, и она остановила свой выбор на Корсакове.

Гельбиг рассказывает, что Екатерина вышла в приемную, когда там стояли ожидавшие аудиенции и Бергман, и Ронцов, и Корсаков. Каждый из них держал букет цветов, и императрица милостиво беседовала сначала с Бергманом, потом с Ронцовым и наконец с Корсаковым. Необыкновенная красота и изящество последнего сделали его единственным претендентом.

Екатерина милостиво улыбнулась всем, но с букетом цветов к Потемкину отправила Римского-Корсакова. Потемкин все понял, и выбор был им утвержден. Потрясенная красотой нового фаворита, Екатерина писала барону Гримму, считавшему этот новый альянс обычной прихотью: «Прихоть? Знаете ли Вы, что это выражение совершенно не подходит в данном случае, когда говорят о Пирре, царе Эпирском (таким было прозвище Корсакова. – В. Б. ), об этом предмете соблазна всех художников и отчаяния всех скульпторов. Восхищение, энтузиазм, а не прихоть возбуждают подобные образцовые творения природы! Произведения рук человеческих падают и разбиваются, как идолы, перед этим перлом создания Творца, образом и подобием Великого (то есть Бога. – В. Б. )! Никогда Пирр не делал ни одного неблагородного или неграциозного жеста или движения. Он ослепителен, как Солнце, и, как оно, разливает свой блеск вокруг себя. Но все это в общем не изнеженность, а, напротив, мужество, и он таков, каким бы Вы хотели, чтобы он был. Одним словом, это – Пирр, царь Эпирский. Все в нем гармонично, нет ничего выделяющегося. Это – совокупность всего, что ни на есть драгоценного и прекрасного в природе; искусство – ничто в сравнении с ним; манерность от него за тысячу верст».

Новый фаворит вел происхождение от старинного аристократического польско-литовско-чешского рода Корсаков, старший в котором – Сигизмунд Корсак – выехал на службу в Московское княжество к Великому князю Василию Дмитриевичу – сыну Дмитрия Донского, в конце XIV столетия. Так как потом род Корсака часто путали с дворянским родом Корсаковых, то потомки Сигизмунда в мае 1677 года добились от царя Федора Алексеевича признания за ними двойной фамилии Корсаковых-Римских, так как их родоначальник был подданным римского императора. Так в конце XVII века возникла новая русская дворянская фамилия – Римские-Корсаковы.

Через день после победы в конкурсе фаворитов в Царском Селе появился новый флигель-адъютант, вскоре ставший прапорщиком кавалергардов, что соответствовало генерал-майору по армии, затем – камергером и вскоре генерал-адъютантом. Обладая удивительно красивой внешностью, Иван Николаевич имел к тому же прекрасный голос и очень хорошо играл на скрипке. Однако Екатерине всего этого оказалось недостаточно, ибо, кроме приятного голоса и великолепной внешности, она ценила еще и хороший ум, и прочное постоянство, а этого-то как раз у Римского-Корсакова не было. Как-то, разговаривая с одним из братьев Орловых, Екатерина сказала, что Иван Николаевич поет, как соловей. На что Орлов возразил ей:

– Это правда, но ведь соловьи поют только до Петрова дня.

Тонкое замечание Орлова оказалось пророческим – фаворит продержался около двух лет и был отставлен от двора в октябре 1779 года.

Что же касается ума и образованности Корсакова, то лучше всего об этом свидетельствует такой случай: когда Екатерина подарила Корсакову особняк на Дворцовой набережной, купленный ею у Васильчикова, то новый хозяин решил завести у себя хорошую библиотеку, подражая просвещенным аристократам и императрице. Выбрав для библиотеки большой зал, Корсаков пригласил известного книготорговца и велел ему привезти книги.

– Извольте же дать мне список тех книг, кои вы желаете, чтобы я привез вам, – сказал книготорговец.

На что фаворит ответил:

– Об этом я не забочусь – это ваше дело. Скажу только, что внизу должны стоять большие книги, а чем выше, тем они должны быть меньше, точно так, как у государыни.

При таком уме Корсаков рискнул интриговать против Потемкина, но Циклоп буквально в одночасье прихлопнул его, убив к тому же сразу двух зайцев.

Непримиримым врагом и соперником Потемкина был фельдмаршал Румянцев, чья сестра, графиня Брюс, являлась, как мы знаем, самой доверенной конфиденткой Екатерины. Неосторожный и влюбчивый Корсаков начал волочиться за графиней, о чем тотчас же донесли Потемкину, и тому не стоило труда создать ситуацию, пагубную для их обоих. Как только Екатерина узнала об этой связи, она тут же отправила неверную подругу в Москву, а Корсакова оставила в Петербурге из-за болезни, которая, кстати сказать, была мнимой.

Не прошло и месяца, как в Петербурге появились только что приехавшие из Парижа сорокашестилетний граф Строганов и его юная жена Екатерина Петровна, урожденная княжна Трубецкая. Корсаков тут же увлекся молодой и красивой женщиной и вскоре уехал из Петербурга в Москву, понимая, что терпение императрицы небеспредельно.

Следом за ним, к удивлению многих, уехала в Москву и графиня Строганова, где у ее обманутого мужа был роскошный дом, который великодушный супруг подарил ей. А кроме того, граф предоставил ей богатую подмосковную усадьбу Братцево и пожизненное денежное содержание. Когда же – через двадцать лет после всего случившегося – император Павел сослал Корсакова в Саратов, графиня Екатерина Петровна поехала за ним и туда.

По свидетельству князя Ивана Долгорукова, Екатерина Петровна была «женщина характера высокого и отменно любезная. Беседа ее имела что-то особо заманчивое, одарена прелестями природы, умна, мила, приятна. Любила театр, искусство, поэзию, художество… Была очень живого характера».

Так что двадцатипятилетнему Ивану Николаевичу было на что менять пятидесятилетнюю императрицу, да и у супругов Строгановых разница в возрасте была столь же значительной.

И потому, надо полагать, ни Римский-Корсаков, ни Строганова не сожалели о содеянном, тем более что Екатерина оставила своему бывшему фавориту дом на Дворцовой набережной и множество драгоценностей, оцениваемых в 400 тысяч рублей.