Пол Джонсон - Популярная история евреев

Очевидно, что Илия мог бы повести за собой множество последователей, особенно в трудное время засухи, когда не было дождей. Его проповеди были грозной силой. В главе 18 Первой Книги Царей описана драматическая сцена, когда он собирает огромную толпу израильтян на горе Кармил и бросает вызов жрецам Ваала и «пророкам дубравным, питающимся от стола Иезавели», предлагая им состязание. Целью его было раз и навсегда решить вопрос, какой религии будет поклоняться народ. Там он заявил собравшимся: «Долго ли вам хромать на оба колена? если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему последуйте». Пророки Ваала исполнили весь свой ритуал, «кололи себя, по своему обыкновению, ножами и кольями, так что кровь лилась по ним», но ничего не произошло. Тогда Илия построил свой алтарь-жертвенник и предложил жертву Яхве; и немедленно «ниспал огонь Господень и пожрал всесожжение. Увидев это, весь народ пал на лицо свое и сказал: Господь есть Бог, Господь есть Бог!» После этого Илия вместе с возглавляемой им толпой отвел языческих жрецов к потоку Киссону «и заколол их там». Затем, взойдя на вершину Кармила, заказал «небольшое облако… от моря, величиною в ладонь человеческую». Вскоре «небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь».

Несмотря на это триумфальное знамение, Илия оказался неспособен искоренить язычество или разрушить дом Омри, хотя и предсказал его падение. Он был одиночкой, харизматической личностью, способной раскачать большую толпу, но неспособной создать партию или придворную группировку. Он боролся за индивидуальное сознание, может быть, впервые в еврейской истории; Бог говорил с ним не громовыми раскатами, как с Моисеем, а тихим, спокойным голосом. Обличая Ахава за убийство Навуфея, он придерживался того принципа, что поведение царя не должно отличаться от поведения простого человека, оба должны руководствоваться одной моралью. Политика должна основываться на праве, а не на силе. Но Илия, хоть и был первым пророком, возглавлявшим оппозицию, не был политиком. Большую часть своей жизни он оставался преследуемым беглецом. Свои последние дни он провел в пустыне. Глава 2 Второй Книги Царей рассказывает, как он благословлял своего последователя Елисея, прежде чем вихрь унес его в огненной колеснице на небо, оставив преемнику свою ритуальную накидку (милоть).

Надо сказать, что Елисей был совершенно другой породы. Библия кое-что рассказывает о примечательных фактах его биографии. Однажды, когда неподалеку от Вефиля «малые дети» стали насмехаться над ним, он проклял их, после чего из леса вышли две медведицы и растерзали сорок два ребенка. Действовал Елисей не в одиночку. Он создал организацию своих последователей, училище пророков и, опираясь на некие светские элементы в верховной власти, стремился провести в жизнь церковные реформы, которых требовал Илия. Тем временем Ахав сохранял и расширял военные базы с колесницами, организованные Соломоном на Севере. У Ахава и его преемников была большая профессиональная армия, источник их силы и слабости. Среди его доблестных генералов был Инуй, потомок Намессия, ездивший на колеснице «неисотово». Вместе с Инуем Елисей организовал религиозно-военный заговор, помазал его в будущие цари и инициировал один из самых кровавых переворотов в истории. Инуй сделал так, что Иезавель выбросили из окна дворца ее же евнухи, «и кровь ее обрызгала стены и лошадей; и он попрал ее своей ногой». Семьдесят сыновей Ахава были обезглавлены, и их головы были сложены «в две груды у входа в ворота». Инуй уничтожил весь царский двор Ахава, «всех вельмож его, и близких его, и священников его, так что не осталось от него ни одного уцелевшего». Затем он собрал и истребил всех жрецов Ваала, «и разбили статую Ваала, и разрушили капище Ваалово; и сделали из него место нечистот до сего дня».

Эта зверская резня-чистка по религиозным мотивам могла на некоторое время восстановить культ Яхве как официальную религию, однако не разрешила перманентного противоречия между необходимостью поддерживать ортодоксальную религию во имя сплочения народа и потребностью соответствовать времени и окружающему миру во имя существования государства как такового. Инуй, как и можно было предвидеть, вскоре предался такому же произволу, как и дом Омри. В сущности, практически все израильские цари раньше или позже порывали с религиозными пуристами. Чтобы сохранить власть, царю приходилось (или это только казалось?) прибегать к действиям, невообразимым для истинного последователя Яхве. Прекрасный пример – история конфликта между мирским и религиозным. Есть знаменитый отрывок, когда Бог внушает Илие сказать Ахаву: «Ты убил, и еще вступаешь в наследство?», а Ахав отвечает: «Нашел ты меня, враг мой!» Простая замена сыновей Ахава Инуем и его сыновьями не решает проблемы. Об этом вновь говорится, хотя и в несколько иной форме, в Книге Амоса, относящейся к VIII веку. Эта книга относится к тому же периоду, что и «Труды и Дни» Гесиода – послегомеровской Греции, и демонстрирует ту же заботу об абстрактной справедливости, хотя в случае Амоса речь идет напрямую о культе Яхве. Он был южанином из Иудеи, собирал сикаморы и отправился на Север, чтобы агитировать за социальную справедливость. Он изо всей силы старался подчеркнуть, что не был пророком от рождения и не учился специально этому ремеслу; просто он, обычный трудящийся человек, узрел правду. Он протестовал против нынешних церемоний, которые устраивали священники севера в святилище Вефиля; по его словам, это было издевательством, когда бедняки голодны и унижены. По его словам, Бог говорил: «Ненавижу, отвергаю праздники ваши… Удали от меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать. Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!» Амасия, главный священник Вефиля, был крайне недоволен деятельностью Амоса и возражал на его аргументы следующим образом: святое место – «святыня царя и дом царский»; долг священников поддерживать государственную религию соответствующим декорумом, а не играть в политические игры или лезть в экономику. Он заявил Амосу: «Провидец! Пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб и там пророчествуй». А царю он пожаловался, что Амос «производит возмущение» подданных против него и многозначительно добавлял: «Земля не может терпеть всех слов его».

Эта дискуссия имела и по сей день имеет большое значение. Последние еврейские пророки, равно как и большинство христианских теологов-моралистов, поддерживали точку зрения Амоса. Как говорит Талмуд, «заповедь справедливости сильнее всех остальных заповедей, вместе взятых». На талмудистах не лежал груз ответственности за целостность государства; все эти проблемы остались в прошлом, и теперь они могли позволить себе роскошь морального абсолютизма. Во времена же Амасии компромисс между властью светской и духовной был необходимым условием выживания государства. Если всяким пророкам с Юга позволить ходить и возбуждать именем Бога классовую ненависть, то общество смертельно ослабеет и окажется во власти внешних врагов, которые несомненно сотрут веру Яхве с лица земли. Именно это он имел в виду, когда говорил, что земля не может терпеть горьких слов Амоса.