Юрий Тихонов - Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию

Министерство внутренних дел, в свою очередь, располагало широкой сетью осведомителей и главным образом осуществляло политический сыск.

В военном министерстве функционировало разведывательное отделение «Дахели». Оно подчинялось непосредственно военному министру Шах Махмуд-хану. Военная разведка в первую очередь собирала сведения о ситуации в приграничных районах соседних государств. Для этого в каждой дивизии имелись разведотделы (РО) и действовали разведпункты афганских пограничников. «Независимая» полоса Британской Индии была одним из важнейших «объектов» наблюдения этой спецслужбы.

Министерство иностранных дел также занималось сбором развединформации. Условно афганскую дипломатическую спецслужбу можно разделить на две части:

а) внешнюю разведку, в структуру которой входили резидентуры, действовавшие под крышей посольств и консульств;

б) контрразведку, функции которой выполняли канцелярии уполномоченных министерства иностранных дел при губернаторах приграничных провинций. Возглавлявшие их чиновники первыми брали под свой контроль всех лиц, приехавших в Афганистан из-за рубежа. Ко всем афганским погранкомиссарам были прикреплены секретари, которые выполняли задания уполномоченных МИДа по сбору информации.

Афганское правительство расходовало на содержание данных спецслужб крупные суммы. В 1932 г. Надир-шах тратил на политический сыск пять миллионов афгани ежегодно{6}. Будучи тяжелым бременем для афганской казны, эти расходы окупались экономией от предотвращенных мятежей и несостоявшихся заговоров сторонников Амануллы-хана.

В конце 1932 г. амануллистами был организован крупный заговор против Надир-шаха. В историю эта первая попытка реставрации власти Амануллы-хана вошла как заговор Гуляма Наби-хана.

Этот представитель клана Чархи имел настолько влиятельные связи среди пуштунских племен Южного Афганистана, что стал ключевой фигурой заговора с целью реставрации власти Амануллы. Его приезда требовали приграничные племена и подпольные организации амануллистов, чтобы перейти к решительным действиям. Одно известие о том, что Наби-хан вскоре приедет в Афганистан, вдохновило их: в зоне пуштунских племен началась подготовка к восстанию против династии Яхья-хель, основателем которой был Надир-шах.

Еще до приезда Наби-хана в Кабул в октябре 1932 г. амануллистам удалось договориться с некоторыми приграничными пуштунскими племенами о вооруженном выступлении против кабульского правительства. Следует отметить, что главный центр сторонников экс-короля находился в британской части Вазиристана в горном селении Мачи. Вазиры «независимой полосы» Британской Индии заключили соглашение с врагами Надира о подготовке наступления на Кабул, за взятие которого им было обещано выплатить 800 тыс. афгани и отдать на разграбление столичное казначейство{7}.

Племена Южной провинции Афганистана под влиянием пропаганды амануллистских эмиссаров (вероятнее всего, это были люди Наби-хана), один из которых выдавал себя за брата Амануллы-хана Инаятуллу, а другой – за его сына, также были склонны выступить вместе со своими сородичами в Вазиристане{8}. Есть свидетельства, что и в афганской столице готовилось вооруженное восстание против Яхья-хель.

Видя, что ситуация в Южной провинции становится угрожающей, Надир-шах перебросил в этот район более 15 тыс. войск и подкупил знать местных приграничных племен. Однако эти меры не подействовали на простых пуштунов, которые готовились в ближайшее время взяться за оружие даже против воли своих вождей. В этой ситуации афганское правительство приняло решение о постепенном разоружении жителей Южной провинции. Дальнейшие события показали, что в Кабуле допустили грубую ошибку, восстановив против властей даже нейтральные пуштунские племена.

Накануне грозных событий, которые должны были потрясти весь Афганистан, в столицу этой страны, притворно примирившись с Надиром, 13 октября 1932 г. прибыл Гулям Наби-хан, который должен был руководить готовившимся заговором. Однако беда амануллистов и Наби-хана заключалась в том, что Надир-шах прекрасно понимал, кто вернулся в Афганистан и что должно за этим последовать. В связи с этим король принял все меры, чтобы держать своего врага под колпаком. Достаточно сказать, что Наби-хана до Кабула лично сопровождал Шах Вали-хан...

Англичане, в свою очередь, приняли чрезвычайные меры предосторожности после проезда Наби-хана через территорию СЗПП. Им также было известно, что составной частью плана государственного переворота в Афганистане является всеобщее восстание приграничных племен против Надира. Видимо, британские власти опасались, что глава клана Чархи захочет приступить к реализации это плана сразу же, как только достигнет «независимой» полосы пуштунских племен. В связи с этим, по данным советского военного атташе в Кабуле, «части Пешаварского округа были приведены в боевую готовность»{9}. Некоторые из них английское командование перебросило к индо-афганской границе, где они находились 4 дня, пока обстановка в зоне пуштунских племен не прояснилась.

У Надира и его союзников-англичан были все основания для тревоги. По сведениям советской разведки, прибытие в Афганистан Наби-хана должно было стать сигналом для мятежа племени хугияни под предводительством вождя Кайса-хана, которого должны были поддержать другие пуштунские племена Южной и Восточной провинций. Таким образом, амануллисты без промедления хотели начать крупное вооруженное восстание пуштунов против центрального кабульского правительства, но благодаря принятым Надиром и англичанами контрмерам этот план стал рушиться с самого начала и Наби-хан вынужден был прибыть в Кабул.

Многие дипломаты в афганской столице были удивлены столь рискованным шагом амануллиста. Советский посол Л. Старк при первой же встрече с Наби-ханом на официальном приеме в королевском дворце осторожно спросил своего собеседника о его планах. В ответ Наби-хан ответил, что он приехал «для дела» и что «правительство ничего не посмеет с ним сделать, так как побоится племен»{10}.

Наби-хан, скорее всего, лучше других понимал, что оказался в западне, и шел напролом, так как мог спастись, лишь опередив своего противника. Действуя с энергией обреченного на смерть человека, Чархи делал все возможное, чтобы поднять антиправительственное восстание в Южном Афганистане. В своих донесениях Л. Старк информировал советское руководство о крайне рискованной деятельности Наби-хана: «В провинцию он начал рассылать людей с письмами, в которых предлагал готовиться к выступлению против Надира. Делалось все это крайне неосторожно, значительная часть людей была агентами надировской разведки, так что вся работа Гуляма Наби была достаточно хорошо известна афганскому правительству»{11}.