Елена Прудникова - Последний бой Лаврентия Берии

– Где он? – быстро спросил Игнатьев, схватив трубку.

– Где? – шепотом рявкнул Серов. – В Караганде. Вне связи.

– Ну и как это понимать?

– Придурок! Умеешь только бумажки писать да зубы выбивать на допросах! А он чекист настоящий, делом занят. И когда он едет по делу, о котором никто не должен знать, он говорит: такое-то время буду вне связи. Теперь вы поняли, что натворили, идиоты? Молитесь, хоть бы Берия пришел сразу на Политбюро и не узнал о ваших художествах. Иначе всем вам конец, и мне с вами…

Игнатьев взглянул на полковника и шепнул:

– Быстро к Николаю Александровичу. Все доложить, – он обернулся к Серову и успокаивающе проговорил: – Ну ничего, Иван Александрович. Что он может-то? Мы вводим войска в Москву, дивизия Дзержинского блокирована, большой беды не будет.

– Ну не дурак ли? – опускаясь на стул, прошептал Серов. – Какая, на хрен, дивизия! Ты слово такое: «ликвидатор» – слышал? Тут никакая дивизия не нужна: придут два отделения, и через час будете или трупами, или на Лубянке. Дивизии они испугались…

Вот теперь и Игнатьев побледнел.

– Что же делать? – спросил генерал.

– «Отче наш» читать! Чтобы Берия не узнал о стрельбе. И…

И тут зазвонил телефон. Серов, не обращая внимания на пистолет, взял трубку, отвел упершееся в бок дуло и едва слышно шепнул:

– Кобулов. [11]Ну, теперь молитесь, чтобы он мне поверил…

…Окончив наконец разговор, Серов поднял голову, обвел глазами присутствующих.

– Оттуда, где он находится, Берия поедет сразу на Политбюро, до тех пор на связь выходить не будет. Если повезет, он может ничего и не узнать. Если узнает, заляжет на какой-нибудь конспиративной квартире и свяжется с Кобуловым или Судоплатовым. [12]Поэтому их придется нейтрализовать, – он жестом оборвал открывшего было рот генерала: – Ваше ведомство сегодня уже проявило инициативу. Теперь будете слушать меня. Сейчас мы с тобой, Семен, пойдем к Кобулову. Скажу ему, мол, у тебя важная информация. Лепи что хочешь, лишь бы он тебя слушал. Он толстый, пьет много, и когда разговаривает, имеет привычку что-нибудь прихлебывать. Я ему возьму бутылку боржоми из буфета, из холодильника, и туда кое-что добавлю. Будешь с ним болтать, пока он не ляжет, потом оттащишь в заднюю комнату и придешь опять ко мне. Бутылку, кстати, не забудь забрать. А я тем временем вызову к себе Судоплатова. В крайнем случае придется его пистолетом по голове, будьте готовы, товарищ генерал. Все поняли?

Игнатьев кивнул и встал.

– Тогда действуем…

– Как? – Голос первого секретаря сорвался. – Как – упустили? Ты понимаешь, какую ерунду мелешь?

Хрущев подскочил к Москаленко так яростно, что тот отшатнулся.

– Не было его дома… – говорил бледный до синевы командующий ПВО. – Не было его там. Охрана забаррикадировала двери, пришлось прорываться с боем, а самого-то и не было.

– Куда же он делся?

Охранники сказали, он отпустил эскорт обедать, сам зашел в кабинет, взял какие-то бумаги и тут же уехал на своей машине, только с шофером и охранником.

– Нет, ну как же можно быть таким дураком, Кирилл? Думать же надо головой, а не жопой! – Хрущев выразительно постучал себя по лысине, и, как ни был напуган Москаленко, а промелькнула у него крамольная мысль о некотором сходстве первого и второго у его начальства. – А пронаблюдать было никак? Решили: а куда он, мол, денется? А теперь молись, чтобы ему не пришло в голову вертаться домой. И чтобы никто не доложил ему. Иначе…

Что означало это «иначе», Москаленко можно было не говорить. Арест, тюрьма, Военная коллегия, подвальная стенка. Он словно наяву почувствовал сталь наручников, услышал скрежет железной двери. Если они проиграют, останется только застрелиться.

Распахнулась, отлетев к стене, дверь, и в кабинет не вошел, а ворвался Булганин в сопровождении полковника, того самого, который недавно уехал с Серовым. Полковник коротко рассказал обо всем, что произошло на Лубянке.

– Так! – Обычно разбросанный и дурашливый, в минуты опасности Хрущев становился собранным и пугающе спокойным. – Людей на дачу послал?

– Да. Роту охраны и четыре бронетранспортера.

– Сообщи им, чтобы семью побыстрее вывезли. Да, кстати, разделите их. Жену в одно место, сына с семейством в другое. Детей перевозите отдельно, при малейшей опасности увезите как можно дальше. Понял?

– Чего тут не понять? Думаешь, мне заложников брать не приходилось?

– Тогда ступай. Сам не вздумай ехать. Возьми всех, кто у тебя есть надежный, и приезжай к двум часам сюда.

Махнув рукой, Хрущев повернулся к столу, взял телефонную трубку.

– Маршала Жукова, – и через несколько секунд: – Георгий! Даю команду. Действуй. К четырнадцати часам у нас должна быть вся музыка. Потом возьми надежных людей, сколько сможешь, и приезжай в Кремль…

И снова обернулся к Москаленко:

– Кирилл, раз уж ты здесь… Забеги по пути к Маленкову, попроси его секретаря зайти ко мне.

Ему надо было срочно обсудить с секретарем Маленкова маскировочный вариант, к которому они не готовились и который так неожиданно стал основным…

Этери о чем-то рассказывала, долго и путано. Берия сначала пытался разобрать, о чем идет речь, но потом махнул рукой и просто слушал голос дочери и думал о своем. Много лет он отчаянно завидовал Сталину, у которого была Светланка, а вот теперь дочка есть и у него. Это многого стоит и все искупает. Каких трудов стоило уговорить Нино остаться с ним – если бы она узнала про девочку, никогда бы этого не удалось… Но ребенка он не бросит!

– Давай послушаем музыку, – предложил он.

Этери тут же закивала и побежала за пластинкой. Берия открыл патефон, перевел взгляд на дома за окном. Говорят, архитектура – застывшая музыка, если так, можно ли считать музыку ожившей архитектурой? А к строительству домов он был неравнодушен с раннего детства, в отличие от чекистской работы, которую терпеть не мог.

С вопросами МВД он будет разбираться в четырнадцать часов, а пока можно отдохнуть. Берия слушал музыку и думал о хорошем. О том, как после уродливых экспериментов 20-х годов они нашли наконец стиль, соответствующий обществу, которое хотят построить. Красиво и удобно для людей. Жаль, эти здания так медленно строятся, надо бы как-то решить жилищную проблему до того, как подрастут новые города.

Вот уже месяц, как он обдумывал одну старую интересную идею. Еще во время войны дипломаты рассказали Сталину об изобретенной одним из французских архитекторов новинке – сборных домах из железобетонных панелей. Не слишком красивое, но удобное и дешевое жилье и уж, в любом случае, лучше коммуналок. Вождю идея понравилась, но тогда было не время. А вот теперь, когда изменилась оборонная программа, поскольку решено использовать для доставки атомных бомб не самолеты, а ракеты… Теперь не понадобится планируемое количество аэродромов, и уже построенные бетонные заводы станут ненужными. На их базе можно и развернуть совсем новое, небывалое строительство. Дома, которые будут собираться из готовых деталей, как детский конструктор. Просто и быстро. За считанные годы можно обеспечить жильем всех нуждающихся. А тем временем будут потихоньку строиться новые прекрасные города…