Сергей Переслегин - Статьи 2

Д.Симмонс в своей тетралогии7, новаторской как по форме, так и по содержанию, глубоко обсуждает проблемы новой трансценденции. Для того чтобы определить содержание «Илиона», не пересказывая книгу целиком, в моем распоряжении нет достаточного количества терминов. Скажем так: изображены не самые очевидные черты умирающей цивилизации, некогда владевшей сверхтехнологиями.

В.Виндж подробно и тщательно анализирует физически нетривиальную вселенную в «Пламени над бездной», не забывая по ходу дела иронизировать по поводу современных Интернет-чатов. В той же книге автор работает с негуманоидной психикой, более того, с распределенной негуманоидной психикой. Интерес с точки зрения создания новых паттернов представляет и дилогия «Война миру» – «Затерянные в реальном времени».

Российские (советские) авторы, когда-то лидировавшие на «рынке образов Будущего», сейчас почти не представлены на нем. Разумеется в «Опоздавших к лету» А.Лазарчука выстраивается метафорическая модель нестационарных информационных объектов, там же проводятся сложные аналогии между макро- и микровселенными, рассматриваемыми в вероятностном формализме, но этот роман относится не к нашему времени, а к началу 1990-х годов. В известном смысле, «Опоздавшие…» – последний советский фантастический роман. Что, впрочем, не мешает ему активно транслировать образы и паттерны.

Несколько более современным (по времени написания) является обстоятельный разбор Г.Л.Олди и А.Валентиновым мифологических динамических сюжетов в «Троянском цикле». Наконец, совсем недавно вышел «Портрет кудесника в юности» Е.Лукина, а этот насквозь ироничный текст способен формировать и образы Будущего, и общественные запросы.

Это не все, конечно, но почти все.

Слишком большой процент фантастов предпочитают выполнять хорошо оплачиваемые социальные заказы из настоящего. Литература Будущего замерла перед рывком – родиться или нет. Предыдущая фантастика родилась в застенках «Железного занавеса». Фэнтази наших дней заменила детям мечту о кровавых битвах и белоснежных победах. Так, завернувшись в метафору, формируется современная «пятая колонна»: мы сделаем ваше Будущее из Прошлого, потому что иначе его больше не из чего делать. Р.Желязны и А. Азимов умерли в подозрительно похожем сюжете.

В современном детективе страсть к качественному выполнению «запросов потребителя» проявляется гораздо сильнее, чем в фантастике. В этом жанре практически невозможно создать что-то оригинальное: любая находка немедленно тиражируется в десятках и сотнях наименований.

За последние два года постепенно начали «умирать» бандитские сериалы. Во-первых, это поле деятельности уже застроено, во-вторых, реальность и книжные представления о ней потеряли в какой-то момент всякую корреляцию (вообще говоря, чем более стремится автор детектива изобразить «реальную жизнь», по их мнению, сплошь состоящую из заказных убийств, наркотиков и групповых изнасилований, тем более неправдоподобной получается «картинка»), в-третьих, читателю просто надоело. Зато неожиданно стал модным исторический интеллектуальный детектив,

Литература удовлетворяет два альтернативных общественных запроса: на отражение действительности и на уход от действительности. Она не способна выполнить заказ на преобразование человека и общества, но честно пытается это сделать.

восходящий к А.Пересу-Реверте, если не к самому У.Эко. Упомяну через запятую «Дантов клуб»

Литература удовлетворяет два альтернативных общественных запроса: на отражение действительности и на уход от действительности. Она не способна выполнить заказ на преобразование человека и общества, но честно пытается это сделать.

М.Перла, «Непогребенного» Ч.Паллисера, «Экслибрис» Р.Кинга. Из российских авторов назову, конечно, Х. Ван Зайчика с его детективом-Отражением «Евразийская симфония». Хотелось бы надеяться, что эта мегакнига с подзаголовком «Плохих людей нет» способна транслировать смыслы в и Будущее, и в настоящее…

Пора подводить итоги.

Литература может что-то транслировать, только если она претендует на массовость и при этом работает с контекстом, в которое вписано «сегодня». Такой контекст, обычно, создается прошлым (историческая публицистика, мемуаристика, аналитика, «альтернативные» исследования), будущим (это принято относить к фантастике) или восприятием читателя (детская литература).

Литература трудно управляема в тоталитарном мире. На самом деле в рыночной экономике она тоже плохо управляема, потому что креативность можно продать, но ее не удается купить. Можно заставить сотню авторов писать роман, прославляющий «Макдональдсы», можно даже заставить публику покупать эти романы, но, вот, чтобы еще их читать…8 Что же поделать с тем, что речь Президента о «так называемых мокрецах» всегда стилистически безобразна…

Поскольку литература не управляема, она ничего не транслирует, транслируют отдельные авторы. В меру сил, возможностей и разумения. Авторы, кстати, обычно осознают свою ответственность и приравнивают перо не к штыку, а к мечу, который, как известно, является оружием благородного боя. Ибо сказано: «не обнажай в таверне».

Литература удовлетворяет два альтернативных общественных запроса: на отражение действительности и на уход от действительности. На «самость» общества и человека и на их «инаковость». Литература не способна выполнить заказ на преобразование человека и общества, но честно пытается это сделать.

Сегодня литературу потребляют. Потребление эстетизируется. Что попало люди есть не хотят. Подросли стили публицистики и журналистики. «И желания становятся старше, и в возможностях больше свободы». Список бестселлеров, разумеется, не случаен, но предсказать, станет ли та или иная книга бестселлером, не представляется возможным. Точно также, как нельзя предсказать, кто из родившихся сегодня на планете Земля детей обретет бессмертную славу. Но, конечно, у первенцев королей и властителей шансов больше – в этом случае можно практически гарантировать попадание в число хорошо продаваемых книг литературных первоисточников кассовых фильмов. Успех влечет за собой успех.

Список бестселлеров будет меняться (очень медленно) в направлении повышения интеллектуальной насыщенности текста и целостности авторской картины мира. Весьма вероятно появление крупных мультимедийных проектов, совмещающих фильм (сериал), игру и книгу. Можно ожидать и создание литературных «римейков» по мотивам блестящих текстов 1960-х годов и даже более раннего периода.

Хотелось бы надеяться, что будет преодолен смысловой кризис российской фантастики, но пока соответствующего тренда что-то не видно.