Павел Шехтман - ПЛАМЯ ДАВНИХ ПОЖАРОВ

Наместнику вторили татарские делегаты: “Надо оставить прошлое, забыть его, прошлого касаться не следует: это поведет к раздору… и та и другая сторона будет пристрастна; виноваты и армяне и мусульмане. Нужно теперь все забыть.“ (там же, стр.5). Однако эта позиция, направленная именно на то, чтобы увести обсуждение от реальных причин и виновников резни, так и осталась чисто риторической. На деле, разумеется, прежде всего перешли к взаимным обвинениям. Татары объявили причиной всех бед Дашнакцутюн, а армяне - панисламизм. “Нужно только удивляться, - замечает Маевский, - почему среди татарских делегатов не нашлось ни одного человека, который мог бы дать на подобные обвинения надлежащую отповедь. Если панисламизм действительно играет известную роль в кровавых армяно-татарских столкновениях, то это необходимо было выяснить. А если этот панисламизм ни при чем в деле смут, то татарским делегатам отнюдь нельзя было смущаться возможностью обсуждения подобного вопроса”, (там же, стр. 9-10). Наконец, армянские депутаты попытались перевести спор из сферы в более широкую область и прямо обвинили правительство, приглашая татар себе в союзники: “Не надо говорить этого, одни будут говорить о Дашнакцутюне, другие о панисламизме… к чему это поведет?! - заявил Хатисов. - Виноваты те, которые позволили нарушить основные законы каждого благоустроенного государства! Караются преступники за единичные убийства, а у нас прошла безнаказанной массовая резня и погромы! Перед лицом государева представителя я заявляю, что власть проявила преступное бездействие и попустительство,“ (там же, стр.8). Однако татарские делегаты увидели тут новый случай засвидетельствовать свою лояльность перед властью. “Скоро стало выясняться, что татарские делегаты не принимают в этом деле никакого участия. Более того, некоторые из них неосторожно пытались высказать кое-что даже в поддержку русских властей. По поводу таковой их попытки армянская газета «Арач» писала, что они “воскуряют фимиам перед властями.“ (там же, стр.47).

Совещание разошлось, ничего не решив, но дав наместнику прекрасный случай прозондировать общественные настроения, Надо заметить, что оно было лишь апогеем разного рода примирительных совещаний и комитетов, появившихся с самого начала резни, где подчас заведомые организаторы резни произносили слащавые речи о “братской любви между народами” и о необходимости “забыть прошлое”. В сущности, все эти совещания были бессильны именно потому, что “умиротворители” не смели касаться глубинных причин резни, а ставили своей целью “успокоение страстей”, словно имели дело с каким-то стихийным бедствием. В результате появлялись лишь мертворожденные документы вроде следующего:

“Бакинский комитет умиротворения признал желательным:

1) Допустить свободное обращение фактов с достаточною проверкой и осторожностью и без излишних подробностей, могущих разжигать страсти.

2) При освещении фактов держаться точки зрения, доброжелательной для обеих национальностей.

3) Воздержаться от тех сторон общего объяснения событий, которые с достаточностью не выяснены и могут внести раздражения в национальные отношения. “ («Т.Л.», 21.71905). Нечего и говорить, что никаких реальных последствий эта бумага не имела, и всякий продолжал “объяснять события” по-своему, не спрашивая мнения бакинского комитета.

По-своему понимали “умиротворение” и власти. Не сумев затерроризировать армян с помощью татар, они перешли к прямому военному подавлению, рассылая по армянским селам казацкие экзекуции под эвфемистическим наименованием “летучих отрядов”. Все это сопровождалось дикими грабежами, повальными изнасилованиями, избиениями и даже убийствами.

Между тем взаимные погромы, перемежавшиеся походами “летучих отрядов”, продолжались в Карабахе и Зангезуре всю первую половину 1906 года. С наступлением лета 1906 года в Нагорный Карабах двинулись племена кочевников, подкрепленные разнообразными шайками. Под Аскераном и Шушой дорогу им преградила армянская милиция во главе с Варданом Ханасори. В начале июля произошло настоящее сражение между 1000 вооруженных татар и 700 милиционерами Вардана. Были вырыты окопы в полный профиль, армяне использовали самодельные пушки и ящики с динамитом. Они сделали, по собственным подсчетам, до 20 тысяч выстрелов. После успешных атак армян, захвативших татарские позиции, вмешались военные власти. Однако в конце концов войска ретировались, потеряв двух человек убитыми под огнем армян. 12 июля к Вардану подошло подкрепление в 120 человек, и он вновь перешел в наступление. На следующую ночь доктор Мехмандаров (татарин) обратился к генералу Голощапову с просьбой посредничества в заключении мира. Пока шли переговоры, дашнакцаканы произвели взрыв на татарских позициях в Диктан-Гуруне, В Шуше бои шли до утра 22 июля, после чего был заключен мир. Так окончилась армяно-татарская резня (“Гракан Терт”, 9.6.1990).

АРМЯНО-ТАТАРСКАЯ РЕЗНЯ И ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

До событий 1905 года русское общество было во многом равнодушно к армянскому вопросу. Сколько-нибудь горячее “участие” в армянских делах принимали только Величко, Меньшиков и прочие борцы с кознями мирового еврейства и армянского капитала. “Даже передовые группы нашего общественного мнения относились к армянскому мартирологу с равнодушием, как к делу, конечно, прискорбному по человечеству, но далекому и чужому. Между зрением многих русских прогрессистов и несчастьями Армении обидно стояла призма русского Закавказья, в городах которого армяне до последнего своего разорения представляли элемент капиталистический и консервативный…

Таким образом, в русском общественном мнении армянский вопрос оказался зерном между двумя жерновами. Реакционеры и консерваторы, панславизм и руссификация объявили армянству войну, как силе революционной, а прогрессисты, не забывая в армянах “торгашей”, обдали их холодом защиты корректной, но бесстрастной, по долгу службы общей гуманности, без малейшего увлечения. “ (Амфитеатров, стр.20). Крайне правые публицисты, уже тогда начавшие разрабатывать тему “армянского национализма”, естественно, приписали ему и инициативу резни. То же самое утверждала, как это ни парадоксально, часть грузинских социал-демократов. Ибо арменофобия вообще была традиционно сильна в Грузии, порождая симпатии к “добродушным” татарам против “коварных” армян. Разница состояла в том, что если черносотенцы обвиняли армянскую нацию, то марксисты формально переносили свой гнев на армянскую буржуазию, которая “при содействии духовенства совершенно сковала армянский рабочий люд средневековыми идеями и национальным шовинизмом”. Причем “идеологи армянской буржуазии, начиная с революционных организаций (т.е. Дашнакцутюн и Гнчак, кстати, членов II Интернационала - П.Ш.), распространяют между народностями антагонизм, вражду и фанатизм. («Т.Л.», 1.10.1905). В результате татары чуть ли не вынуждены были резать армян.