Семен Хромов - Краткое жизнеописание великаго старца Феодора Козьмича. Из воспоминаний купца Семена Феофановича Хромова

Выражаем искреннюю благодарность за помощь в публикации аспирантке кафедры истории России и политологии ТГАСУ Ольге Викторовне Дворцовой, директору издательства ТГАСУ Галине Георгиевне Семухиной и редактору Екатерине Юрьевне Глотовой.

В.П. Бойко.

Хромов Семён Феофанович (1813–1893)

Портрет С.Ф. Хромова 1868 г. передан в ТОКМ Е.А. Благовещенской

Господи благослови меня, окаянного грешника, начать переписывать с первой книги жизнеописание великаго старца Феодора Козмича. Благослови, Пречистая Божия, благослови и ты, великий старец Феодор Кузмич, и помоги мне. Августа 4 дня 1889 года. Заимка Федоровская.

1852 года в Ноябре месяце, проезжал чрезъ село Красноречинское, желал увидеть старца Феодора Козмича: об нем сказал мне отец Парфений Афонский, который был после Гуслицким Игуменом, который живетъ на пасеке у Латышева по Чулыму ниже села в 2 хъверстах на берегу реки. Это было в первый раз моего свидания, /1 об./ пришедши к келии, я тихонько сотворил Иисусову молитву. Пошел в келию, дверь была не заперта, пришедши помолиться Богу, увидел старца, сединами украшеннаго; поздоровался, первый спрос его был: «откуда честь Ваша?» Я объяснился, он спросил: «куда едешь?» Я ответил: – в Енисейск, по делам золотопромышленности. Много он мне говорил, не могу припомнить, жалею, что не записал, но только припомню «напрасно занимаешься золотым промыслом, и без этого тебя Бог питает», и еще говорил, что мы прогневляем Господа и Пречистую Божию Матерь, но милосердие Господа Нашего Иисуса Христа и Пречистой Божией Матери для нас, грешных, велико; но если кто прогневляет Духа Святаго, то ни в сем, ни в будущем веке прощения не будет, и других поучений было ко мне, грешному, довольно.

После того я уже стал заезжать каждый раз, как только имел случай проезжать мимо, и при каждом посещении говорил «не старайся заявлять приисков: /2/ с тебя довольно», и утешал такими словами: «сыт будешь». Но всегда запрещал, чтобы в воскресные дни не работать, прибавляя: «эти работы все отнимают полезное, и величайший грех, и разсчет рабочим что бы был верен, ни убавляя из платы ни полушки».

Когда брат мой вздумал мне отказать во всем по торговле Канской, я передал мое прискорбие старцу, то он на это сказал: «что делать, беда от разбойников, беда и от сродников, надо терпеть, Господь перенести поможет, надобно молиться Богу и Пречистой Его Матери».

Раз я проезжал с приисков в Томск, будучи еще на разведке Митрофановских приисков, увидался с ним, старцем, и он ничего не заметил мне. Возвратился из Томска, заехал к нему: он был у старушек в Красной Речке в келии. При разговоре он мне заметил: «а что уже теперь туда не поедешь?» Я сказал – не знаю. Он повторил: «не следует». Тогда я понял, куда не следует ехать, это меня слишком удивило: за столько верст видел мое прегрешение.

В 1856 году, когда были поставлены работы на Митрофановском прииске, заехал я к старцу. Он предварял меня, чтобы вести дело честное, не касаться чужой собственности, т. е. не принимать с посторонних приисков золота, и я в этом уверял его, что меня Господь от этого и прежде хранил. По возвращению осенью заехал к нему. Он делает мне упреки и я оправдываюсь, но оправдания мои обнаружились по дару прозорливости великаго старца тем, что следовало при первом разе остановить управляющего, а этим, значит, дать повод к получению чужой собственности. Это вот какой случай был: управляющий был не чист на руку и был замечен мною при съемке золота не один раз, /3/ и зная, что он принабрал золотца на машине, и приходит ко мне раз и другой, и третий, что никак нельзя не брать, т. е. не покупать золота, потому что воруют и будут воровать свое золото, никак не удержать его, и сказывает, что сегодня приносили золота около 10 фунтов, и я знал, что никого не было посторонних на приисках, и подумал, что он успел сам приготовить его у себя, и чтобы оно действительно не ушло в другие руки, по настоянию его спросил я: «а как тебе приказано от компаньона?» Он и говорит – как же, велено брать и есть на это наличный капитал и еще пришлют. Тогда я сказал: «как, братец, хочешь, и я ни за что не отвечаю;» в чаянии том, чтобы он свое золото сдаст. Вот на утро он и посылает человека, и что оказывается, что он послал на чужие прииски. И тут Господь не допускает: он попадается и его изловили с чужим золотом на чужом прииске. Вот меня старец этим и обнаружил, что не следовало и это давать ему поводу, и как же он знает: /3 об./ этого ему никто не передавал, следовательно, и далеко жил, а все видел по дару прозорливости. Этот прииск был на разведке с богатым золотом, и начали работать богато. А после по работам пошел с большим убытком, так и бросили, и вот, что еще старец сказал: «и есть золото, и не будет», так и вышло.

Когда брат сделался нездоров, писала мне невестка из Канска, чтобы я непременно приехал в Канск, что и пожелал исполнить. Ехавши чрез Красную Речку, зашел к старцу Федору Козмичу. Он спросил меня: куда еду. Я сказал: «в Канск, писала невестка, чтобы я приехал, потому что брат сделался больным». Он, старец, мне говорит: «напрасно, любезный, едешь. Как хотят, пусть мертвецы мертвых погребут». Но я не послушался; приезжаю в Канск, и что же? Не застаю ни брата, ни невестки в Канске: они уехали опять в Иркутск. На обратном пути опять у старца был и сказал ему, что /4/ они уехали на богомолье в Иркутск.

31 гоОктября 1858 года, поутру, приехал старец Федор Козмичь в Томск и стал проживать в доме. Сперва поместился на несколько дней в низу, потом поправил в мезонине, и тут много посещали его из жителей города Томска и проезжающие. Всех утешал и давал духовный пластырь по недугу каждого, а в Ноябре месяце переехал жить на заимку в исправленной горенке из скотной избы, где и прожил до Июня месяца, и тогда опять поехал на Красную Речку с приказчиком Осипом Титовым.

1859 года, когда больного родного моего брата Арсения привезли из Канска в Томск, болезнь его была: Евангельское беснование. Много служили молебнов, отчитывали, мучение не уменьшалось; один раз только, когда Преосвященный Парфений вечером привозил /4 об./ к нам в дом икону Скорбящей Божией Матери из домовой церкви, служили Акафист Божией Матери, тогда мучение брата прекратилось, и он сделался в совершенном рассудке, упал в ноги Преосвященному и благодарил, и говорит, что чувствует, слава Богу, себя совершенно здоровым, и что мучители его удалились, не видит и не слышит; а когда увезли икону Божией Матери, то чрез несколько минут опять стал мучиться. В Мае месяце я вздумал съездить в Красную Речку к старцу Федору Козмичу: просить его молить, чтобы Господь помиловал от такого мучения брата, и старец дал мне сухариков. Приехавши в Томск, стали давать брату сухариков, и с ним сделался понос, и чрез три дня брат сделался здоров совершенно в свежей памяти и нет никакого признака болезни ни мучений. И вот, по милости Божией и Пречистой Его Матери, молитвами старца, от его сухариков брат сделался здоров, но, к сожалению, это было не долго: только две недели. В это /5/ время он постился по совету Преосвященнаго Парфения, и как только приобщился Святых Таин в домовой церкви, опять сделался по прежнему болен: потому видно, что при исповеди не было чистого раскаяния. Об этом я слышал так от великого старца.