Александр Дюма - Маскарад

Александр Дюма

Маскарад

Новелла

Перевод с французского О.Моисеенко

В сборник включены увлекательные новеллы "Кучер кабриолета", "Воды Экса", "Маскарад", "Паскаль Бруно", роман "Капитан Поль", а также малоизвестное произведение великого писателя "Тысяча и один призрак".

Я приказал никого не пускать ко мне; один из моих друзей все же сумел преодолеть этот запрет.

Слуга неожиданно доложил о г-не Антони Р... Я заметил за ливреей Жозефа рукав черного редингота; вполне возможно, что со своей стороны владелец редингота увидел полу моего халата - прятаться было бесполезно.

- Прекрасно, проси! - сказал я громко.

"Чтоб тебе пусто было!" - сказал я про себя.

Только любимая женщина может безнаказанно помешать вам, когда вы работаете, ибо она незримо присутствует во всем, что вы делаете.

Итак, я встал к нему навстречу, и на моем лице отразилось подавленное недовольство писателя, уединение которого было нарушено в ту минуту, когда он особенно этого опасался; но, увидев, как бледен и расстроен мой друг, я спросил:

- Что с вами? Что случилось?

- Ох, дайте мне перевести дух, - проговорил он, - и я все вам расскажу. Впрочем, по всей вероятности, это был сон или я попросту сошел с ума.

Он бросился в кресло и закрыл лицо руками.

Я с удивлением взирал на гостя: волосы его намокли под дождем, ботинки, низ панталон, колени были покрыты грязью. Я подошел к нему и увидел у подъезда его кабриолет и слугу. Я терялся в догадках.

Заметив мое удивление, он пояснил:

- Я был на кладбище Пер-Лашез.

- Как? В десять часов утра?

- Я приехал туда в семь... Проклятый маскарад!

Я в толк не мог взять, что было общего между маскарадом и кладбищем. Я решил повременить и, повернувшись спиной к камину, принялся скручивать сигарету с хладнокровием и невозмутимостью, свойственными разве что испанцам.

Когда сигарета достигла требуемого совершенства, я протянул ее Антони; обычно он был весьма чувствителен к такого рода вниманию.

Он поблагодарил меня кивком головы и отвел мою руку.

Я нагнулся, чтобы закурить самому, но Антони остановил меня.

- Прошу вас, Александр, - сказал он, - выслушайте меня.

- Вы уже добрых четверть часа здесь и еще ничего мне не рассказали.

- О, эта такая странная история!

Я выпрямился, положил сигарету на камин и скрестил руки, как человек, примирившийся с неизбежностью: мне и самому стало казаться, что он не в своем уме.

- Помните тот бал в Опере, на котором мы с вами встретились? - спросил он, немного помолчав.

- Последний бал, на котором было не больше двухсот человек?

- Вот именно. Я распрощался с вами, чтобы ехать на маскарад в Варьете. Мне говорили о нем как о достопримечательности, достойной нашего примечательного времени. Вы отговаривали меня, советовали не ездить нелегкая путала меня. О, почему вы, бытописатель, не видели этого зрелища? Почему не было там ни Гофмана, ни Калло, дабы изобразить фантастическую и гротескную картину, которая развернулась перед моими глазами? Я ушел из пустой и унылой Оперы и очутился в переполненном и оживленном Варьете; зала, коридоры, ложи, партер - все кишело народом. Я обошел залу: двадцать масок окликнули меня по имени и сказали, как их зовут. Здесь присутствовали крупнейшие аристократы и финансисты в гнусных маскарадных костюмах Пьеро, возниц, паяцев, базарных торговок. Все это были люди молодые, благородные, отважные, достойные уважения; позабыв о своем громком имени, об искусстве или политике, они пытались возродить бал-маскарад эпохи Регентства, и это среди нашей строгой и суровой жизни! Мне говорили об этом, но я не верил рассказам!.. Я поднялся на несколько ступенек и, прислонившись к колонне, наполовину скрытый ею, устремил взгляд на человеческий поток у своих ног. Эти домино всевозможных расцветок, эти пестрые наряды, эти вычурные костюмы являли собой зрелище, в котором не было ничего человеческого. Но вот заиграл оркестр. О, что тут началось!.. Странные существа задвигались под его звуки, долетавшие до меня вместе с криками, хохотом, гиканьем; маски схватили друг друга за руки, за плечи, за шею; образовался огромный движущийся круг; мужчины и женщины шумно топали ногами, поднимая облака пыли, и в белесом свете люстр были видны ее мельчайшие атомы; скорость вращения все увеличивалась, люди принимали странные позы, делали непристойные движения, дико орали; они вращались все быстрее и быстрее, откинувшись назад, как пьяные мужчины, воя, как погибшие женщины, и в этих воплях звучала не радость, а исступление, не ликование, а ярость, точно это был хоровод душ, проклятых Богом, которые осуждены мучиться в аду за свои прегрешения. Все это происходило передо мной, у моих ног. Я ощущал ветер, поднимаемый стремительным бегом масок; каждый мой знакомец, проносясь мимо, кричал мне какую-нибудь непристойность, от которой лицо мое заливала краска. Весь этот шум, гам, вся эта неразбериха были не только в зале, но и у меня в голове. Вскоре я уже перестал понимать, сон это или явь; я вопрошал себя, кто из нас безумен - они или я; меня обуревало нелепое желание броситься в этот пандемониум, по примеру Фауста, оказавшегося на шабаше ведьм, и я чувствовал, что сразу уподоблюсь этим людям, буду испускать такие же дикие крики, делать такие же непристойные жесты, телодвижения и хохотать, как они. О, отсюда до подлинного, безумия был всего один шаг. Меня обуял ужас, я выскочил из залы, преследуемый до самой парадной двери воплями, походившими на любовный рык, вылетающий из логова диких зверей.

Я на минуту задержался под навесом, чтобы прийти в себя: я не решался спуститься на улицу - так велико было охватившее меня смятение; по всей вероятности, я сбился бы с пути или попал под колеса какого-нибудь экипажа. Я походил на пьяного, затуманенный разум которого настолько прояснился, что уже он отдает себе отчет в своем состоянии и, чувствуя возрождение воли, все еще стоит неподвижно, без сил, облокотясь на фонарный столб или на дерево какой-нибудь аллеи, и смотрит перед собой неподвижным, тусклым взглядом.

В этот миг у подъезда остановилась карета, и из нее вышла, или скорее выскочила, какая-то женщина. Она взбежала на крыльцо, озираясь как потерянная; на ней было черное домино, лицо закрывала бархатная маска. Она хотела было войти.

"Ваш билет?" - потребовал контролер.

"Билет? - переспросила она. - У меня нет билета".

"Так купите его в кассе".

Женщина в домино отошла от двери и стала судорожно рыться в своих карманах.

"У меня нет с собой денег! А, вот кольцо!.. - воскликнула она и попросила: - Дайте мне входной билет в обмен на это кольцо".

"Не могу, - ответила кассирша, - таких сделок мы не делаем".