Вячеслав Завьялов - Мысли вслух

– Существует ли обратный процесс, когда не дети от вас, а вы от детей берете что-то для себя, для своего дальнейшего развития?

– Конечно. Это взаимная подпитка, такое кислородное обогащение друг друга.

– Константин Юрьевич, возникают ли у вас такие ситуации, когда хочется сказать: «Все! Не могу больше! Не хочу! Не пойду сегодня на сцену!»

– «Не хочу, не могу, не пойду сегодня на сцену!» бывает практически всегда, и не у меня одного, потому что сама по себе профессия, особенно для тех актеров, кто занят еще чем-то помимо театра и кино, связана с большими физическими и нервными перегрузками, нехваткой сна. Тогда, конечно, и мне, и моим коллегам идти на сцену совершенно не хочется. Но встаешь и идешь работать, а затем или подключается к тебе какое-то откровение, кто-то из космоса, или не подключается. Если не подключилось – на морально-волевых, на технике, на памяти текста заканчиваешь спектакль. Такая работа.

– Публика всего этого не замечает?

– Это зависит от того, какой уровень мастерства у актера.

– А как вы можете оценить свой уровень, может ли зритель заметить, что сегодня Хабенский не в форме или не в настроении?

– Вполне может.

– И были такие случаи?

– Были.

– А что держит вас в тонусе? Спорт, хорошая литература, алкоголь, наркотики – что приводит вас в чувство?

– Моя работа приводит меня в чувство, моя работа не дает мне ни «сторчаться», ни спиться, хотя соблазнов очень много. Я просто знаю, что не могу себе позволить пьяным выходить на сцену, не могу себе позволить еще каких-то неуважительных вещей по отношению к зрителю и к коллегам. Бывают срывы, они у всех бывают, к сожалению, мы же живые люди. Но все-таки моя работа не позволяет мне много чего нехорошего делать. А спорт… Моя работа – тот же спорт. Далеко не всякий спортсмен выдержит такое количество дублей, такую душевную и физическую нагрузку одновременно. Иногда после съемочного дня сил нет, чтобы просто стоять на ногах. Это не от того, что я ленивый или устал, а потому, что были задействованы те мышцы, которые в обычной жизни мы не задействуем. Потому что был гололед, потому что была необычная одежда, потому что нужно было делать пробежки в непонятной траектории. На съемках мы мобилизуемся, на спектаклях мы мобилизуемся – все это тоже своеобразный спорт.

Главное – уйти вовремя

– Ваши герои зачастую – само олицетворение справедливости. А вот лично для вас – не как для актера, не как для педагога – как для человека, что такое справедливость?

– В этом мире необходимо очень многое переделать. Но, наверное, я не смогу вам ответить одним словом на этот вопрос. Я часто думаю о справедливости нашего отношения к старикам, к природе, к детям. Здесь действительно много чего нужно переделывать и переосмысливать.

– А отношение власти к людям? Взять любой, к примеру – антитабачный закон, разве он справедливый? Вы – курящий человек, как к подобным законам относитесь?

– Вы меня в политику хотите втянуть?

– Нет, просто скажите – это справедливо?

– Справедливость у каждого человека своя. Есть какие-то общие ценности и, вроде бы они, тьфу-тьфу-тьфу, поддерживаются большей частью нашего общества. Дальше уже идут нюансы. Курящий человек всегда найдет место, где ему покурить. Другое дело, что это будет преломление его прав. Но некурящий человек, наконец-то, вздохнет и скажет что может посидеть в кафе – где прохладно и свежо и где нет этого запаха. И это его справедливость. Знаете, в актерской профессии нужно уметь занимать сторону оппонента, чтобы понять его ход мыслей. И, может быть, когда выйдет это интервью, я уже брошу курить.

– Здесь действительно каждый человек имеет право выбора. Кстати, когда к вам поступают предложения сыграть ту или иную роль, по какому критерию вы их оцениваете и выбираете – играть или не играть? Бывает, что отказываетесь?

– Я много от чего отказывался. Не из-за занятости, нет, просто не лежала душа.

– Не жалели потом?

– Я могу сказать от чего я отказался и потом пожалел. Вот, например, «Доктор Живаго», сериал, который Александр Прошкин снял для телевидения. Я тогда не понял его идею, видимо, был очень уставший, физически измотан огромным количеством съемок и театральных гастролей. Не услышал режиссера и отказался. А через некоторое время действительно пожалел об этом. Но потом я нашел возможность поработать со старшим Прошкиным, поучиться у него и хоть как-то наверстал упущенное.

– Возникало ли у вас желание бросить все и уйти из профессии?

– Миша Ефремов в прошлом году на подобный вопрос – его дети спросили на мастер-классах, мол, кем бы вы хотели быть, если не актером, – ответил, что золотодобытчиком.

– Я о другом спрашиваю, Константин Юрьевич. Допустим, выжал актер из себя все, и новые, да и старые, роли уже физически не может играть.

– У любого актера есть свой забег, у кого-то это год, у кого-то – пять лет, у кого-то – десять, а кто-то до конца жизни остается интересен себе и окружающим. У каждого – свой забег. Только нужно набраться смелости и сказать себе: «Все, мой забег закончился. Отойду в сторону, дам лыжню другим и подумаю, чем дальше заниматься». Теоретически ответить на этот вопрос я не могу, а практически могу ответить только так. Пока это тебя будоражит, волнует кровь, холодеют ноги, пока ты ищешь ответы на какие-то вопросы, эта профессия будет жива, и ты будешь этим заниматься. Но как только это наскучит и станет неинтересным, нужно найти в себе силы и сказать самому себе – все. Мне пока интересно. Это занимает кучу времени, сил, перелетов, ненужных общений, но это тот кусок моей жизни, который посвящен открытиям, полету фантазии, ковырянию в душе – не только в своей, но и в зрительской. Пока все это есть, я буду заниматься тем, чем занимаюсь.

Татьяна с мужем // Фото Раифа БАДЫКОВА

О чем мечтает современная молодежь? Об айфонах и айпадах. О дешевой ипотеке и учебе за границей. Барышни на выданье грезят о состоятельном женихе, тоже желательно из дальнего зарубежья.

Их метросексульные сверстники, олицетворяющие ныне сильную половину человечества, – об акциях Газпрома и справке с железобетонными аргументами, позволяющими отмазаться от армии. И те и другие прекрасно понимают, что означает понятие «социальный лифт». Вот и толпятся они у створок этого полумифического подъемного механизма, чтобы первыми успеть нажать кнопочку самого верхнего этажа. При этом особым шиком считается не просто умчаться ввысь, но и задорно помахать ручкой не уместившимся в тесной кабинке неудачникам на прощанье. И ничего тут уже не поделаешь. Время такое, и мечты – соответствующие.