Петр Врангель - Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года)

Единственная цель Вооруженных сил на Юге России - вооруженная борьба с большевиками. Для этой цели Главнокомандующий готов воспользоваться всякой помощью и готов согласовать свои действия с польскими и украинскими силами.

Он полагает, что для удачи операции желательно было бы разграничить район действий борющихся армий и со своей стороны может указать ныне же области, ограниченные с запада течением Днепра до г. Екатеринослава на севере, как район в котором намечается развитие операций его сил.

Само собой разумеется, что в силу соображений военного характера, гражданское управление в занятых областях должно осуществляться военными властями соответствующих армий». 15 (28) мая князь Трубецкой писал находящемуся в Париже П. Б. Струве:

«Начальник французской военной миссии генерал Манхен неоднократно делал попытки выяснить точку зрения Главнокомандующего на отношения с Польшей и Украиной в случае совместных действий.

Как я уже имел случай поставить Вас в известность письмом от 5 (18) мая с. г. за № 480, Главнокомандующий в общем определил эти отношения следующим образом: он благожелательно расположен ко всем силам, действующим против большевиков, и готов входить с каждой из них в соглашение чисто военного характера, не затрагивая до окончания борьбы никаких щекотливых политических вопросов. Во избежание трений он предлагает в предстоящих операциях не переходить линию Днепра к северу от Екатеринослава.

По просьбе генерала Манжена соответствующее письмо, в копии сообщенное Вам при вышеупомянутом моем письме за № 480, было передано мною ему по приказанию Главнокомандующего.

Генерал Манжен не удовлетворился данными разъяснениями и продолжал настаивать на трудностях, которые могут возникнуть, когда сомкнется фронт и станет вопрос о едином командовании; для поляков будет неприемлемо русское командование, для нас - польское. На это Главнокомандующий отвечал, что, по его мнению, будущее укажет, в каком смысле может быть разрешен вопрос согласования нашего с поляками, но что, конечно, в междоусобной войне одной части России против другой никакое иностранное командование невозможно.

Вскоре после этой беседы штаб получил сведения, точно определяющие очертания большевистского фронта против Польши. Согласно этим сведениям, красные наступают с севера и с юга в общем направлении на Гродно и от Таращи на Бердичев. Южный фланг прикрывается армией Буденного, за правым берегом Днепра. Далее к югу между большевиками и нашим расположением существует промежуток.

Ознакомившись с таким расположением, Главнокомандующий пришел к заключению, что чисто стратегические соображения безусловно склоняли бы его к нанесению удара в тыл армии Буденного, каковую операцию лично он считал бы вполне выполнимой при наличии тех сил, коими располагает. В этом случае ему пришлось бы перейти нижнее течение Днепра примерно между Алешками и Никополем, прикрыв свой правый фланг в направлении Бердянск - Александровск.

Правильная, с чисто военной и стратегической точки зрения, операция, по мнению Главнокомандующего, могла бы иметь серьезное значение для польского командования, расстраивая весь план большевиков охвата польской армии с двух флангов.

Против осуществления этого плана имеются, однако, серьезные политические соображения. Перейдя Днепр, Главнокомандующий не может остаться на почве возможности чисто военного соглашения с Польшей. Он входит на территорию, которую поляки определили в качестве будущей Украины, не найдя нужным войти с нами по этому поводу в какие-либо предварительные объяснения и соглашения. Со своей стороны, будучи расположен признать за Малороссией самую широкую автономию в пределах будущего Российского государства. Главнокомандующий не мог бы сойти с этой принципиальной точки зрения. В случае, если бы нам пришлось теперь же вступить на почву переговоров политического характера с польским правительством, мы могли бы оставить пока в стороне вопросы земельного размежевания России и Польши, но, считаясь с настроениями русского населения Малороссии, мы не могли бы, перейдя Днепр, не определить нашего отношения к будущей судьбе Малороссии.

Всеми этими соображениями главнокомандующий счел полезным поделиться с генералом Манженом, дабы он мог осветить положение своему правительству, подчеркнув при этом, что сам он отнюдь не берет какой-либо инициативы в этом вопросе, и, вообще считает, что непосредственные переговоры с поляками нам неудобно вести, но что французское правительство располагает данными, чтобы судить о том, считает ли оно удобным и в какой мере и каких отношениях оказать воздействие на поляков. Сдержанность наша усугубляется известием о недоброжелательном к России отношении, которое за последнее время преобладало в Варшаве и нашло себе косвенное выражение в обращении генерала Пилсудского к населению Украины».

20 мая прибыл Александр Васильевич Кривошеий. Я не ошибся в нем. Он оставил семью, прочно материально обеспеченную службу, удобную и спокойную жизнь в Париже и, не колеблясь прибыл туда, куда его звал долг. Правда, он заявил мне, что не предполагает окончательно оставаться в Крыму, что хочет осмотреться, разобраться в положении и готов помочь мне советом, после чего намерен вернуться к семье. Однако, зная его, я не сомневался, что работа его захватит и, что он, войдя в нее, от нее не отойдет.

А. В. Кривошеий прибыл на английском крейсере «Кардиф», вместе с английским адмиралом Хопом, вручившим мне 21 мая новую ноту Великобританского правительства:

«Имею честь уведомить Вас о получении мною сообщения Британского верховного комиссара в Константинополе, указывающего мне довести до Вашего сведения то беспокойство, которое испытывает Правительство Его Величества в связи со слухами о Вашем намерении перейти в наступление против большевистских сил. Мне, кроме того, приказано предупредить Вас, что в случае, если Вы атакуете, неминуемо должен провалиться план Правительства Его Величества о ведении переговоров с Советским Правительством и Правительство Его Величества не сможет более принимать какое-либо участие в судьбе Вашей армии.

Имею честь быть Вашим покорнейшим слугой

Контр-адмирал Г. Хоп.

Генералу Врангелю, Главнокомандующему В. С. Ю. Р.»

23 мая, письмом на имя Верховного комиссара Великобританского правительства в Константинополе, я ответил на обе последние ноты англичан:

«Имею честь уведомить Вас о получении двух сообщений Вашего Превосходительства, из коих первое передано мне генералом Перси 16(29) мая, а второе адмиралом Хопом 23 мая (3 июня).

Спешу ответить Вам: я по-прежнему совершенно исключаю возможность моих непосредственных переговоров с большевиками, переговоров, которые пожелало взять на себя английское правительство; этому последнему и, казалось бы, принадлежит выбор места для переговоров с советами.