Екатерина Останина - Фантасмагория смерти

Конечно, жениться на Кшесинской Николай не мог, о чем честно ее предупредил, однако же на содержание ее взял полностью. Дом любовницы стал для него и его друзей местом приятного времяпрепровождения.

Кшесинскую Николай не любил по-настоящему, хотя она и была ему приятна. В 1894 году он без церемоний объявил Матильде о своей помолвке с принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской, впоследствии ставшей его женой под именем Александры Фёдоровны.

Правда, Кшесинская, к чести ее надо заметить, отнюдь не растерялась. «В моем горе я не осталась одинокой, – позже писала она. – Великий князь Сергей Михайлович… остался при мне и поддержал меня». Позднее Кшесинская завлекла в свои сети великого князя Андрея Владимировича, от которого в 1902 году родила сына. Законными мужем и женой они стали уже в эмиграции, в 1921 году, в Каннах оформив свой брак. К тому времени Николая II уже не было в живых.

Считается, кстати, вполне обоснованно, что Николай Александрович Романов искренне любил свою жену и был счастлив в браке, несмотря на то что характер у нее был очень непростой.

Посол Франции в России Морис Палеолог, который присутствовал на обеде, данном Николаем II в честь президента Франции Пуанкаре, записал в дневнике 20 июля 1914 года: «В течение обеда я наблюдал за Александрой Фёдоровной, против которой я сидел… Несмотря на свои сорок два года она еще приятна лицом и очертаниями… Но вскоре ее улыбка становится судорожной, ее щеки покрываются пятнами. Каждую минуту она кусает себе губы… До конца обеда, который продолжался долго, бедная женщина, видимо, борется с истерическим припадком».

По политическим причинам Николаю Александровичу сватали французскую принцессу Елену Орлеанскую, но он продолжал настаивать на своем и добился того, чтобы женой его стала милая сердцу Николая Александровича Алиса Гессен-Дармштадтская.

В 1894 году Николай II взошел на престол. Началось его правление с катастрофы на Ходынском поле, когда в толчее погибло более 1300 человек, а еще больше людей получили травмы различной степени тяжести. При этом гуляния отменены не были, продолжались выступления клоунов, работали балаганы. На вечер того же дня у французского посла Монтебелло был запланирован бал в честь Николая II и его жены. По утверждению московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, «многие советовали государю просить посла отменить визит и в любом случае не приезжать на этот бал, но государь с этим мнением совершенно не согласен. По его мнению, эта катастрофа есть величайшее несчастье, которое не должно омрачать праздник коронации; ходынскую катастрофу надлежит в этом смысле игнорировать».

18 мая 1894 года в дневнике Николая II появилась следующая запись: «Сегодня случился великий грех, …потоптано около 1300 человек! Отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали, и затем Аликc и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном „народном празднике“. Собственно, там ничего не было… Поехали на бал к Монтебелло. Было очень красиво устроено». А вот запись от 19 мая: «В 2 ч. Аликc и я поехали в Старо-Екатерининскую больницу, где обошли все бараки и палатки, в которых лежали несчастные пострадавшие вчера… В 7 ч. начался банкет сословным представителям в Александровском зале». Железные нервы были у человека! По свидетельству современников, все неприятные известия Николай II принимал с видом скучающего безразличия, чему (видимому безразличию) многие верили.

Царствование императора Николая II совпало с началом бурного развития капитализма и одновременного роста революционного движения в России. Примером для подражания для него был царь Алексей Михайлович, прилежно хранивший традиции старины и самодержавия. В одном из самых первых публичных выступлений в качестве монарха он заявил: «Пусть же все знают, что я, посвящая все силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный родитель».

И правда, за «начала самодержавия» Николай II держался мертвой хваткой: ни одной сколько-нибудь существенной позиции за время своего царствования он не сдавал, вплоть до отречения от престола в 1917 году.

Витте в 1913 году написал в своих «Воспоминаниях»: «Этот лозунг – „Хочу, а потому так должно быть“, – проявлялся во всех действиях этого слабого правителя, который только вследствие слабости делал все то, что характеризовало его царствование – сплошное проливание более или менее невинной крови, и большей частью совсем бесцельно». Тут Сергей Юльевич несколько передергивает: как председатель совета министров с октября 1905 по апрель 1906 года он несет ничуть не меньшую ответственность за репрессии против участников революции. Конечно, являясь умным и дальновидным политиком, он отлично осознавал, что одними только репрессивными мерами остановить революционный процесс невозможно, что надо идти на какие-то уступки, проводить реформы.

Так появился манифест 17 октября, подписанный Николаем II практически под дулом пистолета – великий князь Николай Николаевич обещал пустить себе пулю в лоб в случае его неподписания. И хотя тот практически ни чем не ограничивал самодержавной власти, Николай II и императрица восприняли его как личное унижение.

Да, Николай не был сильным и волевым правителем. «У Николая нет ни одного порока, – записал 27 ноября 1916 года посол Франции в России Морис Палеолог, – но у него наихудший для самодержавного монарха недостаток: отсутствие личности. Он всегда подчиняется». Талантливый, честолюбивый и волевой Витте, до смерти обиженный отставкой, дал царю саркастическую характеристику: «Нужно заметить, что наш государь Николай II имеет женский характер. Кем-то было сделано замечание, что только по игре природы незадолго до рождения он был снабжен атрибутами, отличающими мужчину от женщины». Слабость Николая II признавала даже его жена, Александра Фёдоровна.

В частности, 13 декабря 1916 года она писала ему: «Как легко ты можешь поколебаться и менять решения, и чего стоит заставить тебя держаться своего мнения... Как бы я желала влить свою волю в твои жилы... Я страдаю за тебя как за нежного, мягкосердечного ребенка, которому нужно руководство» (письмо № 639 – все свои письма к мужу Александра Федоровна нумеровала).

Впрочем, ей-то грех было жаловаться – именно благодаря этим своим качествам императрица могла держать его под своим изящным каблучком. Наставник цесаревича Алексея, француз Пьер Жильяр, постоянно находившийся при Романовых с конца 1905 по май 1918 года, вспоминал: «Задача, которая выпала на его долю, была слишком тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению к государыне. Поэтому он в конце концов стал все более подчиняться ее влиянию».