Александр Хинштейн - Тайны Лубянки

Где же тогда логика?

И где, позвольте спросить, вездесущая советская контрразведка? Речь ведь идет не о каком-то полоумном диссиденте, а о полковнике спецслужбы, секретоносителе , за которым должен вестись постоянный присмотр.

Примечательно, что еще задолго до московской эпопеи , аналогичные штуки Пеньковский проделывал, работая в Турции – правда, безуспешно.

Известный британский историк разведки Филипп Найтли в своей книге «Шпионы ХХ века» (The second oldest profession) описывает, как Пеньковский «бегал по дипломатическим приемам, где загонял в угол сотрудников ЦРУ, СИС, военных ведомств и задыхающимся шепотом предлагал им сведения о советских планах на Ближнем Востоке. Эти сотрудники докладывали о поступивших предложениях и получали указание держаться от Пень-ковского подальше. Ведь его прошлое – участие в войне, женитьба на дочери генерала, постоянное продвижение по служебной лестнице – абсолютно не укладывалось в обычный психологический образ перебежчика».

«Прошло пять лет, – продолжает Найтли, – Пеньковский возобновил свой турецкий спектакль . Вновь он стал посещать приемы и говорить встревоженным дипломатам о том, что желает раскрыть важные советские секреты».

Слово «спектакль» выделил я сам, ибо в нем сосредоточен ключ к пониманию всего происходящего.

Если иметь в виду это слово, то становятся понятным и удивительная беспечность Пеньковского, и его навязчивость, так не свойственная профессиональным шпионам. Да и сомнения в мотивах вербовки, о которой походя упоминает Найтли, тоже отступают на второй план.

В самом деле: блестящий офицер, личный протеже всемогущего маршала Варенцова – командующего артиллерией страны, у которого он служил порученцем еще в войну. С чего вдруг ему становиться изменником?

Ну, не послали его резидентом в Индию. Ну, уволили поначалу из ГРУ. Но ведь потом, под давлением Варенцова восстановили. Оформили на престижное место. Дали возможность регулярно бывать за кордоном.

В сравнении со среднестатистическим советским человеком – Пеньковский жил не просто хорошо: купался в роскоши. Одна только квартира его – полученная с легкой руки тестя-генерала, начальника политуправления Московского военного округа, – чего стоила: в самом центре, на набережной Максима Горького. (Это пока вся столица ютится в коммуналках, а утренний штурм сортира сравним со взятием Измаила!)

Ни одного мало-мальски вразумительного мотива к предательству у него просто не было.

Западные историки, не без подсказок спецслужб, уверяют, правда, что двигали Пеньковским высокие и благородные идеалы гуманизма, только в сказки эти, извините, я никогда не поверю.

И дело даже не в том, что Пеньковский – предатель, нарушивший воинскую присягу.

Очень показательный момент: сами же американцы признают, например, что этот гуманист на полном серьезе предлагал им установить мини-боезаряды (теперь это называется «грязными бомбами») в крупнейших городах страны и в час «Х» привести их в действие.

Бывший руководящий сотрудник Оперативного директората ЦРУ Д. Л. Харт (его-то в пристрастности к КГБ точно не уличишь) дословно цитирует доктрину Пеньковского:

«За две минуты до начала операции все основные мишени, такие как Генеральный штаб, здания КГБ, Центрального комитета Коммунистической партии… должны быть уничтожены не бомбами с воздуха, а зарядами, заранее размещенными на поверхности. Подобное оружие не обязательно должно помещаться внутри самих зданий – оно может быть спрятано в многочисленных строениях, расположенных поблизости, таких как жилые дома и магазины » (выделено мной. – Прим. авт .).

Вот уж гуманист так гуманист.

Нечто аналогичное, помнится, за двадцать лет до Пеньков-ского предлагал другой «поборник мира и демократии»: Адольф Гитлер. Тот, правда, мыслил куда масштабнее: если взрывать Москву, так целиком, сразу, а на ее месте – вырыть гигантское озеро…

Какие же секреты передал в действительности Пеньковский западным разведкам?

Единодушного ответа не найти. Версии – снова разнятся.

Самая расхожая: именно Пеньковский рассказал американцам, что Советский Союз размещает на Кубе свои ракеты, нацеленные на главного противника. А предоставленные им технические характеристики позволили США не поддаться блефу Хрущева, ибо ракеты эти большевики не успевали развернуть, и, следовательно, не в силах были нанести ответный удар.

И вновь позвольте усомниться в этом незыблемом, казалось бы, факте.

Начнем с того, что Пеньковский попросту не был допущен к столь секретной информации. К тому моменту, когда он начал сотрудничать с Западом, от оперативной работы его уже отвели. Максимум, к чему он имел доступ – к секретной библиотеке ГРУ, где, понятно, о переброске ракет на Кубу не было еще ни строчки.

Более того, об операции этой под кодовым названием «Анадырь» знали вообще единицы.

«Использовались все меры маскировки, – пишет в своих воспоминаниях контр-адмирал КГБ Александр Тихонов, отвечавший по линии военной контрразведки за доставку ракет. – Военнослужащие в штатской одежде. Погрузка в эшелоны техники легенди-ровалась учениями. Воинские эшелоны на станциях не останавливались. Вся система управления войсками осуществлялась устными распоряжениями, в крайнем случае – шифровками.

Никто не знал, куда идут суда. Капитанам и начальникам эшелонов выдавалось три пакета. В пакете № 1 говорилось: пакет № 2 вскрыть после прохода Босфора и Дарданелл. В пакете № 2 предписывалось вскрыть пакет № 3 после прохода Гибралтара. В пакете № 3 содержался приказ: «Следовать на Кубу».

Скрытность передвижения войск осуществлялась и на Кубе. Оружие поступало под видом народнохозяйственных грузов. В тех случаях, когда невозможно было скрыть вооружение из-за его размеров и конфигурации, скажем ракеты Р-12, наши военнослужащие переодевались в кубинскую форму. А в газетах сообщалось, что в данном районе проходят учения…»

Западные исследователи уверяют, будто Пеньковский узнал о переброске ракет на Кубу, вращаясь в окружении маршала Варен-цова – командующего ракетными войсками и артиллерией. Вплоть до того, что, приходя в Главкомат, он оставался один в маршальском кабинете и спокойно фотографировал шпионской камерой все секретные бумаги, лежащие на столе.

Как-то не вяжется это. С одной стороны – разработанная до мельчайших деталей, тщательно спланированная совсекретная операция: морякам, дабы сбить их с толку, перед выходом в море выдавали даже лыжи и полушубки.

И – поразительная легкость, с которой шпион фотографировал разбросанные на маршальском столе документы. Это при том, что к началу операции «Анадырь» Пеньковский успел засветиться и находился уже под колпаком КГБ!