Александр Хинштейн - Тайны Лубянки

«Оставшись на службе в разведотделе, я должен был собрать сведения, сколько РО готовит диверсионных групп, фамилии людей, куда, кто и с каким заданием переброшен, – признавался Клубков. – Кроме того, я должен был сам попасть в одну из направляемых в тыл к немцам группу красноармейцев, а там выдать эту группу немцам».

Легко сказать: «…оставшись на службе в разведотделе». Разведка – это не полевая кухня, просто так туда не попадешь. Тем более человеку, побывавшему в плену. Впрочем, немцы еще слишком слабо представляли себе методы работы «СМЕРШа». То, что любой, находившийся за линией фронта человек, автоматически попадает в число врагов, станет им понятно лишь позднее. Пока же, в начале войны, они наивно полагали, что бывший разведчик, вернувшийся в родные пенаты, имеет все шансы возвратиться обратно в строй.

Клубков, однако, выполнил все инструкции. Перейдя линию фронта, он расстался с Музыченко и зашагал в сторону райцентра Борятино, но, не дойдя километров семи, был задержан красноармейцами и доставлен в штаб неизвестного ему полка.

Человек с петлицами младшего политрука внимательно выслушал его рассказ о побеге из плена и под конвоем послал Клуб-кова в штаб дивизии – в Борятино.

Новый допрос – на этот раз куда как серьезнее. И вновь история Клубкова кажется офицерам убедительной. Вместе с другими бывшими пленными его направляют на пересыльный пункт в Козельск, а оттуда на формировочный пункт в Москву. Наверное, на этом шпионская карьера предателя и закончилась бы: он, конечно же, не хотел собирать никаких разведданных, предпочитая забыть все случившееся, в том числе ждущего его в деревне Каменка резидента Музыченко, как страшный сон. Но вмешался Его Величество Случай.

Около формировочного пункта Клубкову неожиданно встретился сослуживец по разведотделу Западного фронта Абрамов. Абрамов дал ему адрес разведотдела и посоветовал отправиться прямо к начальнику РО подполковнику Спрогису 4. Что оставалось делать перебежчику? Отказаться? Но это неминуемо вызовет у Абрамова подозрения. Выхода у Клубкова нет. Скрепя сердце, отправляется он к Спрогису.

То, что случилось затем, вам уже известно. Бдительный Спро-гис не поверил «военнопленному». После беседы с особистом Клубков был арестован.

Думаю, не последнюю (если не сказать больше) роль в повышенном интересе контрразведки к Клубкову сыграл звездный отблеск Зои Космодемьянской.

Из протокола допроса от 19 марта 1942 г.: « Вопрос:Вам предъявлено обвинение по ст. 58-1 п. «б» УК РСФСР, признаете ли себя виновным?

Ответ:Постановление о предъявлении обвинения мне объявлено и ст. 58-1 п. «б» мне разъяснена. Виновным в предъявленном мне обвинении признаю себя полностью.

Я действительно выдал немецкой разведке бойца Зою Космодемьянскую, а позднее был завербован офицером немецкой разведки для шпионской работы и дал показания о разведотделе З. Ф.

Подробные показания по всем вопросам я давал на предыдущих допросах и сейчас их подтверждаю».

Следствие было проведено ударными темпами. Всего девятнадцать дней – с 1 по 19 марта – потребовалось следователю Особого отдела НКВД Западного фронта для того, чтобы «раскрутить» шпиона. Впрочем, и шпион был так себе – 18-летний деревенский паренек.

Если бы не стечение обстоятельств, жизнь его могла сложиться совсем иначе, и с войны, выживи он, Клубков вполне мог вернуться героем. По крайней мере, нехитрая его биография – до похода в Петрищево – к этому располагала.

На фронт он ушел добровольцем – в день выхода указа о Всеобуче. В октябре 1941-го добровольно же записался в батальон истребителей танков. Оттуда – опять по собственной воле – в действующую армию, в разведотдел.

Наверное, в ту ночь, в Петрищево, он просто испугался. Дал слабину. А потом пошло-поехало: коготок увяз – всей птичке конец.

Из протокола судебного заседания. 1942 г. марта 3 дня:

«Подсудимый в последнем слове сказал: „Я признаю себя виновным в предательстве Зои Космодемьянской и в измене своей родине. Свою вину я осознал и прошу суд сохранить мне жизнь“.

В 15 часов 50 минут суд удалился на совещание. В 16 часов председательствущий огласил приговор. В 16 часов 25 минут судебное заседание объявлено закрытым».

Конечно, Клубков надеялся остаться в живых. Однако финал был известен заранее. Высшая мера без конфискации имущества, за неимением такового. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

16 апреля 1942 года Василий Клубков был расстрелян. Другому же виновнику казни Космодемьянской – лесорубу Свиридову – оставалось жить еще несколько месяцев.

55-летний Семен Агафонович Свиридов, лесоруб Верейского лесхоза, участвовавший вместе с немцами в погоне за Зоей, военным трибуналом войск НКВД Московского округа был приговорен к расстрелу 4 июля.

Что же касается судьбы Николая Музыченко, заброшенного вместе с Клубковым в советский тыл, то ее проследить нам не удалось. Впрочем, Клубков дал настолько подробные показания, где следует искать резидента, что упустить его чекисты просто не могли. Скорее всего, шпиона постигла та же участь: заслуженная смерть.

…Их было десять человек, тех, кто перешел в ночь на 22 ноября 1941 г. линию фронта. Четверо отстали по дороге. Трое смалодушничали. Еще один стал шпионом.

И только двое, только двое из десяти выполнили задание.

Страшная арифметика войны, о которой не принято сегодня вспоминать. Как будто от этого подвиг Зои Космодемьянской – одной из десятерых – становится менее значимым…

Что общего между литератором и разведчиком? Ничего, скажете вы. Литератор, дескать, человек сугубо мирный, вооружен исключительно ручкой и бумагой (на худой конец – печатной машинкой).

Скажете – и будете в корне не правы. История знает немало примеров, когда бывшие шпионы становились на путь литературного поприща, ничуть не связанного с их прежним занятием.

Даниэль Дефо и Сомерсет Моэм; Иван Тургенев и Александр Грибоедов; даже знаменитая Астрид Линдгрен – «мама» Карлсона и Пеппи Длинныйчулок – и та успела поработать в шведском секретном ведомстве.

Но одно дело – литераторы, и совсем другое – литературные персонажи, точнее, их прототипы. Потому-то история, о которой пойдет сейчас речь, аналогов себе не имеет…

Каждый, кто читал «Педагогическую поэму» Макаренко 1, наверняка помнит одного из главных героев ее – бывшего вора Семена Карабанова.

Как и все остальные персонажи книги, образ Карабанова не был придуман писателем. Под этим именем он вывел реального человека – своего ученика и последователя Семена Калабалина.