Лев Поляков - История Антисемитизма. Эпоха Веры.

Будучи книгой подлинного религиозного вдохновения, Коран напоминает Библию своими чертами универсального путеводителя, охватывающего все аспекты бытия. Верно, что у него более сумбурная композиция, а повторы там просто бесконечны. Но как замечали комментаторы Корана: «Бог никогда не повторяется». И так же как еврейская Библия была дополнена традицией Мишны и Талмуда, причем первоначально в устной форме, так и Коран был дополнен исламской традицией хадисов, которые были зафиксированы на письме позднее (в IX веке).

Если гений Мухаммада состоял в том, чтобы переплавить и перенести на родную почву учения двух соперничающих религий и сделать их доступными для арабов (Иисус, которому он отводит выдающееся место, является для него последним из великих пророков), то он часто обнаруживает незнание их точного содержания, как мы об этом уже говорили выше. Так, он верит, что евреи по-своему совершали ту же ошибку, что и христиане, считая Эзру сыном Бога. Христианская Троица состоит, по его мнению, из Бога-отца, Христа и Марии (христиане для него политеисты), к тому же он путает Марию с Мариам, сестрой Аарона (сура XIX, 29); более того, он иногда путает еврейское и христианское учения и призывает евреев Медины пойти за ним во имя Евангелий. Возможно, в этом невежестве была его сила; может быть, Ренан был прав, когда утверждал: «Слишком большие знания препятствуют творчеству… Если бы Мухаммад тщательно изучил иудаизм и христианство, он бы не извлек из них новой религии; он бы стал иудеем или христианином и не смог бы сплавить эти две религии таким образом, чтобы они отвечали потребностям Аравии…»

Если попытаться определить, какое место в учении Мухаммада занимают иудаизм и христианство, то можно легко убедиться в преобладающем влиянии первого. С трансцедентальной точки зрения жесткий монотеизм еврейской Библии (Танаха) сохраняется и, если возможно, утверждается с еще большей энергией:

«Нет божества кроме единственного Божества»;

«Безбожники те, кто утверждает, что «Аллах – это третий в «Троице»;

«Как мог Он иметь детей, если у Него никогда не было спутницы, если Он сам создал все сущее и если Он всеведущ?»

В Коране постоянно утверждается эта истина. Что касается ритуалов, то закон Моисея, давно вышедший из употребления у христиан, хотя и облегчается Мухаммадом, сохраняет свою силу в большинстве случаев, идет ли речь о пищевых предписаниях и запрете употреблять в пищу свинину, об омовениях и очищениях, о регламентации половой жизни (каковая как и в Танахе признается хорошим и необходимым занятием), или о последовательности ежедневных молитв и постов. У христиан он заимствует только почитание Иисуса и веру в его непорочное зачатие. Но он решительно отвергает факт распятия (Распятие – это еврейская басня, и евреи были осуждены именно за то, что «они сказали»: «Мы убили Мессию, Иисуса, сына Марии, «Апостола Аллаха!», тогда как они его не убили и не распяли, но его двойник заменил его в их глазах» (сура IV, 156.) Эта трактовка выдает влияние несторианства с его учением о двойной природе Иисуса Христа или же других древних восточных ересей (докетов, коринфианцев, сатурнианцев и т. д.), дающих различные вариации на ту же тему.). К тому же, зачем бы Иисус согласился принести себя в жертву? В самом деле, идея первородного греха, едва намеченная в Ветхом Завете, и на которой делается такой сильный акцент в евангелиях, практически игнорируется в Коране.

Таким образом, видно, что в исламе гораздо больше общего с иудаизмом, чем с христианством. Справедливо также, что во многих случаях можно отметить влияние очень древних традиций, общих для арабов и евреев, как это имеет место с обрезанием (о котором в Коране нигде четко не упоминается!).

Но ислам сближается с христианством по другому поводу. Аналогично классической процедуре отцов церкви, которые искали и находили у библейских пророков предсказания о явлении Христа, Мухаммад относит к тем же самым пророкам, но особенно к Аврааму и Иисусу, предсказания о своем собственном приходе. (Мусульманские богословы усовершенствуют этот метод, подчас обращаясь к тем же самым текстам, что и христиане, но которые они станут интерпретировать по-новому (Например, Аввакум, III, 3-7; Даниил, II, 37-45; Исайя, V, 26-30 passim, и даже Песнь Песней, V, 10-16. Аналогично рассматриваются и енангелия.). А если «хранители Писаний» (как христиане, так и евреи) не обнаруживают в этих текстах ничего подобного, так дело в том, что они оказались неверными свидетелями, хранителями полуправды; они «забыли часть истины» или, что еще хуже, «они хотят погасить свет Аллаха дыханием своих уст». Поэтому они фальсификаторы, «скрывающие значительную часть Писания». С этой точки зрения нет никакой разницы между евреями и христианами, даже несмотря на то, что Мухаммад неоднократно высказывал свое предпочтение последним; они занимают одинако вое место, и Аллах, который до этого поддерживал христиан против евреев, накажет их теперь точно так же за их неверность.

«Евреи и христиане сказали: «Мы «сыновья и возлюбленные Аллаха». Спроси их: «Почему Он карает вас за ваши грехи?»

В некотором смысле Мухаммад присуждает им ничью:

«Евреи сказали: «Христиане не «знают истины», а христиане сказали: «Евреи не «знают истины». И хотя все они повторяют Писание, язычники говорят слова, похожие на их слова. Аллах их всех рассудит…»

Хотя Мухаммад отвергает подлинность восхождения обеих религий к Аврааму («Ибрахим (Авраам) не был ни иудеем, ни христианином, а был он ханифом предавшимся и не был из многобожников», III, 60), замечательно, до какой степени он выказывает уважение к обеим религиям. Была ли это политика, умеющая учитывать реалии? Или же дело во вдохновении, проявляющем здесь свою особую гениальность? Незыблемым остается факт, что много раз в Коране патетически провозглашается свобода совести: «Не должно быть никакого религиозного принуждения!», «Если бы твой Господь пожелал этого, все, кто есть на земле, все без исключения, поверили бы. Можешь ли ты принуждать людей стать верующими, когда душе дано уверовать только с позволения Аллаха?»

Эта свобода совести означает неотъемлемое право «хранителей Писания», т. е. евреев и христиан, любить Бога своим очень несовершенным образом. Основное требование специально повторяется в одних и тех же выражениях трижды в трех разных сурах: «Поистине, те, которые уверовали и которые исповедуют иудейство, и сабии, и христиане, – кто уверовал в Аллаха и последний день и творил благое, – нет страха над ними и не будут они печальны!» (II, 99; V, 73; XXII, 17).

Иногда Пророк находит еще более эмоциональные слова, чтобы выразить эту мысль: «Никогда не отталкивай тех, кто молится своему Господу, стремясь увидеть Его Лицо! Требовать у них объяснений не твоя обязанность, а требовать объяснений у тебя не их обязанность. Отталкивая их, ты окажешься среди неверных!» (VI, 72). В другом месте он отмечает, что среди неверных можно найти хороших и плохих: «Среди обладателей писания есть такие, что, если ты доверишь им кинтар, они вернут тебе; но среди них есть и такие, что если доверишь им динар, то они не вернут его тебе, если ты не будешь все время стоять над ними». (III, 68). Мы увидим дальше, какое применение найдут мусульманские богословы и законодатели этим фундаментальным предписаниям.