Дэвид Гланц - Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.

Уже собираясь уходить, Жуков задумался о том, что реальная ситуация гораздо опаснее той, которую он обрисовал Сталину. Он понимал, что 6-й танковый корпус может попасть в окружение и не сумеет вырваться из него. Значит, считал он, утром предстоит принять гораздо более трудные решения. Быстро вернувшись на КП, он приказал Коневу и Кирюхину отправить Арману срочную депешу: «В ночь с 28 на 29 ноября вырваться на восток, пересечь дорогу Ржев-Сычевка и закрепиться в районе Арестово. [подпись] Жуков». Направляясь к себе, он искренне надеялся, что Арман сможет выполнить приказ. А если нет, только успешный удар по направлению Белого позволит Жукову и Коневу загрести жар чужими руками.

Передовой КП 6-го сталинского сибирского добровольческого стрелкового корпуса был продуманно размещен на краю замерзшего болота, рядом с группой деревьев, выдающейся на юг со стороны большого леса примерно в трех километрах к западу от дороги Белый-Демяхи. КП был надежно замаскирован сухой болотной травой и снегом, защищенные ходы сообщений вели на север к еще более густой сети окопов, уводящих к западной окраине леса. Таким образом, находясь всего в одном километре по прямой, через заснеженные поля, от передовых позиций, КП корпуса был сравнительно хорошо защищен от огня немецкой артиллерии, регулярно простреливающей опушку леса в надежде засечь КП или застать врасплох одного из его высокопоставленных обитателей. Несмотря на ранний час, на КП суетились связные, разнося отданные в последнюю минуту приказания. Оставалось всего полчаса до того момента, как сигнальные ракеты возвестят начало оглушительной артподготовки 41-й армии. Генерал-майор Г.Ф. Тарасов, командующий 41-й армией, и командир артиллерии присоединились к генерал-майору С.И. Поветкину, командующему 6-м стрелковым корпусом, и его штабу, чтобы проработать последние детали наступления и увидеть первые результаты продолжительного и трудоемкого планирования. А в это время тысячи солдат в лесах и болотах справа и слева от КП только что узнали, что многочасовое мучительное продвижение вперед было не просто муштрой. Через несколько минут им представлялась возможность проверить на прочность и сокрушить немецкую оборону вдоль пресловутой дороги на Белый. Во время кратких собраний в районах сбора политруки подразделений подробно и со всей ответственностью объяснили, чего ждут от солдат Родина и партия. После обязательной части выступления политруки перешли к практическим вопросам и напомнили собравшимся о том, сколько человек пало на этой земле.

Сегодня, объясняли они, каждому солдату представляется шанс отомстить за былые поражения и одновременно заставить фашистов поплатиться кровью за страдания, причиненные советскому народу. Ненависть, страх, презрение, месть — разницы нет — одинаково хорошо побуждали армию к действию, и политруки прекрасно знали это. Адушутех, кто уже исчерпал весь запас эмоций, должна была закалить пайковая водка, подготовив к дальнейшим событиям.

Тарасов внимательно слушал Поветкина, вновь излагающего свой план и варианты введения в бой бронетехники Соло-матина совместно с наступающей пехотой. Казалось, все в порядке. Обеспокоенный размышлениями о крепости обороны противника, командующий 1-м механизированным корпусом генерал Соломатин выбрал второй вариант введения своего корпуса в бой, и теперь ему предстояло возглавить атаку двух танковых бригад и механизированной бригады (53). Артиллерия пристрелялась, саперы выполнили свою опасную работу в полях и на широкой низменности вдоль линии фронта, а несколько часов назад разведотряды прощупали немецкую оборону на всем участке фронта. В темноте падал легкий снежок, смягчая резкие очертания окопов, причудливо сломанных деревьев, заледеневших краев воронок. Тарасов был доволен. Все прошло по плану, теперь массированным соединениям предстояло пересечь открытую местность, перейти через дорогу и очутиться в лесополосе, маскирующей главный оборонительный рубеж противника. Очутившись в этой зоне поражения, бронетехника Соломатина наверняка посеет в ней панику. Тарасов знал, что почти половину выбранного для прорыва сектора защищают солдаты немецкой 2-й авиационной полевой дивизии, эрзац-войска, пожертвованные маршалом авиации Германом Герингом для наземных боевых действий. Тарасов и его штаб презрительно именовали эти наскоро обученные части «румынами группы армий „Центр“. Тарасов рассчитывал, что они падут под натиском, как неделю назад пали настоящие румыны на Дону, но втайне сомневался в этом.

Минуты убегали, Тарасов с тревогой думал о немецких оперативных резервах. Он мог представить себе, как его войска с легкостью сметают несколько пехотных полков, стоящих в обороне южнее Белого, но его беспокоили недавние донесения партизанской разведки, в которых упоминались перемещения немецкой бронетехники из Сычевки в район Владимирского. Если донесения верны, думал Тарасов, значит, Соломатину придется действовать стремительно, прорывая тактическую оборону противника, пока не вмешалась немецкая бронетехника. Мысленно Тарасов оплакивал потерю второго механизированного корпуса. Теперь придется долго колебаться и ломать голову, прежде чем ввести в бой две дополнительных механизированных бригады там, где они нужнее.

Пока Тарасов и Поветкин беседовали в относительной безопасности своего хорошо оборудованного КП, менее чем в 500 метрах в сторону фронта полковник Виноградов, командир 75-й стрелковой бригады, пристально смотрел в бинокль поверх бруствера у гораздо более примитивного блиндажа, который служил ему командным пунктом (54). Несмотря на серьезный риск и неоднократные призывы к командирам лучше заботиться о собственной безопасности, Виноградову нравилось быть впереди, чтобы следить за ходом действий. Он покинул надежный глубокий блиндаж, чтобы следить за боем своих четырех стрелковых батальонов со сравнительно открытой позиции, оборудованной на замерзших болотах в тылу 2-го батальона, наступающего в центре боевого порядка бригады. На своем участке фронта Виноградов едва различал туманные согнутые фигуры ротных и батальонных командиров: они пробегали по позициям, внося последние поправки в порядок атаки. Виноградову представлялось, как вне зоны видимости, за линией фронта, вооруженные кусачками и взрывчаткой саперы деловито расчищают проходы через заграждения противника. Время от времени тишину нарушали отдельные выстрелы или глухие взрывы, свидетельствующие л ибо о нервозности немецких часовых, либо об успешной работе или роковой ошибке сапера. Периодически взлетала немецкая сигнальная ракета, которую тут же поглощали предрассветная мгла и легкий снегопад. Несмотря на все старания, противникам почти ничего не удавалось разглядеть, и у наступающих и обороняющихся разыгралось воображение.