Дэвид Гланц - Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.

Генерал Юшкевич из 22-й армии внешне излучал тот же оптимизм, что и Тарасов. Он доложил, что, несмотря на трудности, вызванные плохой погодой и пересеченной местностью, генерал Катуков, в конце концов, заявил о себе в долине реки Лучеса. Юшкевич изложил свои планы захвата последнего крупного немецкого опорного пункта Старухи и выразил надежду на то, что в ближайшие сорок восемь часов Катуков сумеет выйти к дороге на Оленине. Вечного скептика Жукова возмутило слово «надеюсь», и он заявил, что Катуков обязан достичь дороги в ближайшие сутки. Он воспользовался случаем, чтобы указать, чего мог бы добиться механизированный корпус Катукова, выйдя к дороге ранее. Рассматривая пути развития успеха для механизированного корпуса Катукова, Жуков заявил, что удар в северном направлении ослабит сопротивление немцев в Оленине, а в южном — поспособствует разгрому противника в Белом. Принимая во внимание возросшую важность наступления генерала Соломатина, Жуков склонялся к тому, чтобы выбрать второй из ударов. Но для этого требовалось, чтобы войска Катукова сначала достигли дороги Олени-но-Белый. И вновь Жуков напомнил, что Юшкевич должен порадовать его известием о взятии дорожного узла в течение двадцати четырех часов.

Во время доклада представителя 39-й армии Жуков едва сдерживал досаду: эта армия не сумела развить первые успехи на флангах и во время последующего медленного наступления на Урдом в центральном секторе. Пуркаев поспешил вмешаться и объяснил, почему подчеркивает важность наступления на Урдом в ущерб тому, что он назвал «местными победами» на других участках, и Жуков поддержал Пуркаева, заявив, что это он приказал уделять особое внимание главному сектору атаки. Затем Жуков эхом повторил недавние уговоры Пуркаева, убеждая Зыгина, что основная задача его армии — отвлечь максимальное количество сил противника, и объясняя, что взять Оленине желательно, но не обязательно. И, кроме того, заявил Жуков, если атака Зыгина закончится неудачей — он поспешно добавил, что ничего подобного не ждет, — то 30-я армия генерала Колпакчи, стоящая напротив Ржева, включится в борьбу.

За этим последовало длительное обсуждение различных вариантов действий для каждой армии, и Жуков принял в нем активное участие, предлагая те или иные меры. Он постоянно повторял, как важно предоставить Соломатину и Катукову полную оперативную свободу, необходимую им для выполнения чрезвычайно важных задач. Только полномасштабное развитие успеха двумя механизированными корпусами глубоко в тылу противника принесет победу, к которой и стремился Жуков.

В конце обсуждения Жуков дал собравшимся офицерам конкретные указания. Он опять приказал Тарасову поторопить Соломатина и всемерно поддержать его, помогая выйти к Андреевскому на реке Днепр. «Другие варианты неприемлемы», — добавил он. Повернувшись к Юшкевичу, он сказал, что незачем вводить в бой механизированный корпус, чтобы захватить укрепленный населенный пункт. Пусть этим занимается пехота. А тем временем надо найти способ провести корпус Катукова в обход препятствий к дороге Оленине-Белый. Сразу после выхода механизированного корпуса к этой дороге Катукову предстояло быстро наступать на юго-восток, навстречу Соломатину, окружить немецкие войска в Белом и осуществить совместный штурм Андреевского. Словно для того, чтобы оправдать свое прежнее решение лишить Тарасова второго механизированного корпуса, в этот момент Жуков упомянул об успехе 3-й ударной армии Пуркаева на западе, под Великими Луками. И, наконец, представителю Зыгина Жуков сказал, что 39-я армия должна ускорить продвижение к Урдому и Оленине. Ясно, объяснил он, что наступление армии усилит нагрузку на немецкие оперативные резервы, поскольку разведка выявила в этом регионе части трех немецких подвижных дивизий, а это более половины всех резервов, имеющихся, по данным Ставки, в распоряжении немецкой 9-й армии. Следовательно, неослабевающее давление со стороны 39-й армии рано или поздно создаст крупный прорыв немецкой обороны в том или ином месте.

Убедившись, что подчиненные поняли его указания, Жуков перенес продолжение совещания на конец дня. Тем вечером, пока командиры возвращались в штабы своих армий, Жуков улетел в штаб 39-й армии. Несмотря на позитивную атмосферу только что завершившегося совещания, его по-прежнему беспокоила критическая ситуация в секторе 20-й армии. По сути дела, он уже чувствовал, что первый этап битвы на Ва-зузе проигран. Теперь победу могли обеспечить только успехи на Калининском фронте. Если это произойдет, он еще сможет поддержать наступление 20-й армии на Сычевку дополнительными войсками. Если нет, тогда вся операция «Марс» бесполезна. Жуков вдруг с тревогой осознал, что в последнем случае придется отказаться и от операции «Юпитер», а танковую армию генерала Рыбалко направить на юг, где успех уже обеспечен. Группа армий «Центр» уцелеет, победа Василевского навсегда войдет в анналы советской военной истории, а про «Марс» и «Юпитер» забудут. Как назло, тем же вечером Сталин лично позвонил Жукову в штаб Калининского фронта, чтобы обсудить последние известия о победе под Сталинградом (2). Поздно вечером, когда самолет Жукова приземлялся на грунтовую полосу неподалеку от штаба 39-й армии, он решил, что 30-я армия генерала Колпакчи тоже должна поддержать атаку советских войск.

Вскоре после полуночи командующий 20-й армией генерал Кирюхин получил сообщение Жукова, в котором 6-му танковому корпусу полковника Армана приказывалось разорвать кольцо противника за дорогой Ржев-Сычевка. Хотя генерал Конев покинул штаб Западного фронта час назад и в это время находился на пути к передовому КП, несомненно, это сообщение видел и он. Во всяком случае, Кирюхин ждал Конева на КП своей армии утром. Кирюхин надеялся, что к тому времени полковник Арман сумеет вывести свой разбитый танковый корпус из зловещей ловушки. Кирюхин уже поговорил с генералом Крюковым из 2-го гвардейского кавалерийского корпуса и приказал ему сделать все возможное, чтобы помочь Арма-ну во время отступления. Та же депеша была отправлена 100-й танковой бригаде Армана и другим частям на предмостном плацдарме, в зоне поддержки действий у дороги Ржев-Сычев-ка. Но через несколько часов всем стало ясно, что отступление Армана — нелегкая задача.

После полуночи полковник Арман собрал свои уцелевшие танки числом меньше пятидесяти и попытался в темноте прорваться на восток южнее Ложки. У него за спиной, к западу от дороги, остались прикрывать танки с тыла стрелки мотострелковой бригады его корпуса и разрозненные кавалерийские отряды рассеянного кавалерийского корпуса генерала Крюкова. На юге, независимо от частей Армана, 20-я кавалерийская дивизия полковника Курсакова и остатки 3-й гвардейской кавалерийской дивизии также двинулись на восток по глубокому снегу. Сильный снегопад, кромешная темнота и немецкие опорные пункты вдоль дороги препятствовали продвижению Армана. Не сумев прорвать немецкую оборону и по-прежнему находясь вне зоны действия поддерживающей артиллерии, три танковые бригады Армана вскоре доложили о том, что у них кончается топливо. В результате перед рассветом Арман отказался от попыток прорвать окружение и отступил в леса к западу от дороги (3).