Андрей Кофман - Рыцари Нового Света

Сказанное не должно создавать «розовых» представлений о положении коренного населения Америки, где тысячи и тысячи индейцев были убиты, проданы в рабство, гнули спины на плантациях и рудниках. Вместе с тем было и такое лицо у конкисты, этого Двуликого Януса.

Итак, бегло подытожив результаты конкисты, обратимся к другому вопросу: а какими, собственно, силами все это было сделано? Разумно предположить: чтобы выполнить в столь краткий исторический срок столь грандиозные задачи и достичь таких впечатляющих результатов, нужно огромное количество народа. Из этого разумного предположения и сложилось расхожее представление об «ордах» испанцев, вторгшихся в Америку. Сколько же их было на самом деле? Можем ли мы об этом судить более или менее точно?

Да — по двум источникам. Первый из них — дошедшие до наших дней списки пассажиров, отбывавших в Новый Свет. Дело в том, что в колониальную эпоху в Америку из Испании можно было отправиться лишь с высочайшего соизволения властей, и особенно строго это правило соблюдалось на заре колониальной эпохи. В 1503 г. для управления заокеанскими территориями в Севилье была создана Торговая палата, позднее преобразованная в Королевский Совет по делам Индий. А в XIX в., когда «Индии» сами занялись собственными делами — то есть сбросили ярмо испанского владычества — этой бюрократической организации, накопившей за три столетия тонны бумаг, не осталось ничего иного, как стать бесценным архивом. И в этом архиве частично сохранились поименные списки тех, кому было дозволено ехать в Новый Свет, начиная со второй экспедиции Колумба. Разумеется, находилось немало и таких, кто проникал в Индии нелегально, но их в любом случае было не большинство. В 40-е гг. XX в. «Каталог пассажиров в Индии» был издан в Испании, и автору посчастливилось держать в руках эту библиографическую редкость.

К сожалению, история не донесла до нас полных списков пассажиров: мало того, что списки сохранились лишь с 1509 г., — за некоторые годы данные неполны, а за некоторые вообще отсутствуют. Могут ли в таком случае списки пассажиров дать возможность судить о количестве эмигрантов? Могут. Разумеется, речь идет не о сколько-нибудь точных цифрах, а лишь о приблизительных. К счастью, за два года сохранились, судя по всему, относительно полные данные, которые и дают основу для вычислений. Следует оговорить при этом, что эмиграция в эпоху конкисты прошла три этапа: начальный, до 1521 г.; после открытия и завоевания государства ацтеков количество эмигрантов увеличивается; и еще больше разрастается поток переселенцев, привлеченных баснословными богатствами империи инков.

В списках пассажиров относительно полными можно счесть данные за 1513 г. — 728 имен и за 1535 г. — 2214 человек. Для периода с 1521 по 1533 г выведем среднее арифметическое и получим около полутора тысяч человек в год. Возьмем пусть даже эти, максимальные, значения, умножив их на количество лет, и получим для первого периода эмиграции цифру тринадцать тысяч человек, для второго — восемнадцать тысяч, для третьего — пятьдесят тысяч. Получается, что в эпоху конкисты, то есть до 1556 г., в Америку эмигрировало около восьмидесяти тысяч человек. Добавим к ним «нелегалов», — но их не могло быть больше тысяч десяти. Всего же, по наиболее взвешенным оценкам историков, к началу XVII в. в Америку эмигрировало около двухсот тысяч человек, так что полученные данные на период конкисты (скорее всего, завышенные) в целом приближаются к этим цифрам. А теперь пусть читатель обозрит карту Америки от реки Колорадо до Огненной Земли и попробует представить себе эти пространства и расстояния. Даже если испанцев было сто тысяч — это все равно «капля в море» враждебных девственных земель!

К тому же не забудем учесть чрезвычайно высокую смертность среди колонистов и колоссальные людские потери в ходе экспедиций. Педрариас Давила привез в Золотую Кастилию полторы тысячи человек — через два месяца семьсот из них умерли от голода и болезней. История отнюдь не исключительная, губернатор Санта-Марты воспретил звонить в колокола по усопшим, ибо каждодневный погребальный звон ввергал колонистов в отчаяние. Именно в первые два-три месяца происходил жестокий естественный отбор, когда умирал каждый пятый, а то и каждый третий из вновь прибывших; зато выжившие становились, как кремень. Потери в экспедициях нередко тоже оказывались весьма значительными. В «Ночь печали» во время бегства из Теночтитлана Кортес потерял от шестисот до восьмисот соратников-испанцев; из трехсот человек экспедиции Нарваэса в Мексику добрались четверо; из восьмисот воинов Кесады в страну чибча-муисков пришли сто шестьдесят; из девятисот пятидесяти конкистадоров Сото восвояси возвратилось триста одиннадцать человек — примеры можно множить и множить. Наконец, часто колонисты не выдерживали тягот Нового Света и возвращались в родную Испанию.

Из восьмидесяти — ста тысяч переселенцев, понятное дело, лишь меньшинство непосредственно участвовало в исследовании и завоевании Нового Света, ведь, не считая женщин и людей невоенных профессий, в Америке проживали и оседлые колонисты. Так сколько среди эмигрантов было собственно конкистадоров? Об этом позволяют судить дошедшие до нас точные сведения о количественном составе всех сколько-нибудь значительных экспедиций (у конкистадоров дело учета и контроля было поставлено на хорошую ногу). Так вот, суммировав данные по Северной Америке, мы получили цифру приблизительно в четыре с половиной тысячи человек; по Южной Америке — около шести тысяч. Всего — тысяч десять. Уже сделав эти подсчеты, автор нашел им подтверждение в книге мексиканского историка Хосе Дурана, который пишет: «Вполне понятно, что конкисту совершили немногие тысячи воинов, их было, может, тысяч десять».

Но сразу надо подчеркнуть: подсчет этот некорректен и цифры получились весьма завышенные. Дело в том, что при таком чисто механическом сложении подразумевается, будто каждый конкистадор принял участие только в одной-единственной кампании, и в каждую экспедицию набирались новички. В действительности все обстояло совсем иначе. Настоящий конкистадор по первому зову срывался с насиженного места и шел в неведомое, пока его ноги таскали; и в свою очередь генерал-капитаны всегда предпочитали ветеранов новичкам. Так что цифры эти, думается, смело можно уменьшить раза в полтора — два. И ближе всего к истине, видимо, аргентинский историк Руджьери Романо, который считает, что Испанскую Америку исследовали и покоряли максимум четыре — пять тысяч человек. В любом случае — меньше, чем воинов в одной современной дивизии.

Только теперь, когда читатель имеет некоторое представление о многоаспектном характере конкисты, о ее задачах, сроках и задействованных людских ресурсах — только теперь он поймет, что название этой главы — «Чудо конкисты» — вовсе не броский журналистский прием. Да как же это оказалось возможным — столь малыми силами и в столь ничтожные сроки свершить все это?