Геннадий Левицкий - В плену страстей. Женщины в истории Рима

Ливию совершенно не устраивал такой поворот в планах мужа. После поездки императора на остров скончался единственный его спутник — Фабий Максим. Вскоре умирает и сам Октавиан Август.

Смерть была столь своевременной, что подозрения опять пали на Ливию. Кассий Дион даже рассказывает о способе избавления от мужа, ставшего непредсказуемым. Август был неприхотлив в еде, но обожал фиги, причем имел привычку собирать фрукты с дерева своими руками. О любви императора к «зеленым фигам второго сбора» упоминает и Светоний. Ливия великолепно знала пристрастия мужа, ведь они прожили в браке 51 год. Она помазала ядом фиги на дереве и во время прогулки покормила ими мужа из собственных рук. Ливия ела и сама, чтобы не возникло никаких подозрений, но только те плоды, что не были обработаны ядом. Что ж… Вполне возможно такое со стороны умной, смелой, коварной Ливии.

Снова предоставим слово Тациту.

«Первым деянием нового принципата было убийство Агриппы Постума, с которым, застигнутым врасплох и безоружным, не без тяжелой борьбы справился действовавший со всею решительностью центурион. Об этом деле Тиберий не сказал в сенате ни слова; он создал видимость, будто так распорядился его отец, предписавший трибуну, приставленному для наблюдения за Агриппой, чтобы тот не замедлил предать его смерти, как только принцепс испустит последнее дыхание. Август, конечно, много и горестно жаловался на нравы этого юноши и добился, чтобы его изгнание было подтверждено сенатским постановлением; однако никогда он не ожесточался до такой степени, чтобы умертвить кого-либо из членов своей семьи, и маловероятно, чтобы он пошел на убийство внука ради безопасности пасынка. Скорее Тиберий и Ливия — он из страха, она из свойственной мачехам враждебности — поторопились убрать внушавшего подозрения и ненавистного юношу».

С Тацитом нельзя не согласиться, учитывая, что римляне единодушно не любили Тиберия; оставлять в живых прямого потомка рода цезарей было бы величайшей оплошностью. Заметим, что не успел Тиберий занять место Августа, как взбунтовались самые боеспособные легионы империи. Мятеж на Рейне сумел предотвратить племянник Тиберия — Германик, и ему благодарностью будет ранняя смерть. Тиберий не терпел любого, кто имел отношение к императорской фамилии, обладал реальной властью и мог составить ему конкуренцию.

Вспомнил Тиберий и о своей бывшей жене Юлии, 16 лет томившейся в ссылке. Месть его была жестокой. По свидетельству Тацита, «теперь, достигнув власти, он извел ее — ссыльную, обесславленную и после убийства Агриппы Постума потерявшую последние надежды — лишениями и голодом, рассчитывая, что ее умерщвление останется незамеченным вследствие продолжительности ссылки».

Римляне были потрясены тем, как Тиберий разбирался с родственниками. Уважать его не стали, но бояться — несомненно. Лесть, не знающая пределов, вызывала у нового императора снисходительную улыбку. Когда сенат предложил назвать именем Тиберия месяц сентябрь, а октябрь переименовать в Ливии, он ответил:

— А что вы будете делать, если у вас будет тринадцать цезарей?

Тиберий довольно скоро освоился на месте Августа и перестал нуждаться в заботливой руке, которая привела его к власти.

После смерти мужа Ливия также была обласкана почестями. В оглашенном завещании Августа говорилось, «что его наследники — Тиберий и Ливия; Ливия принималась в род Юлиев и получала имя Августы» (Тацит). Согласно Светонию, Тиберий получил две трети имущества приемного отца, а Ливия — одну треть.

Сенаторы соревновались в расточении лести Ливии-Августе; они поняли, кому Рим обязан новым императором. «Одни полагали, — отмечает Тацит, — что ее следует именовать родительницей, другие — матерью отечества, многие, что к имени Цезаря нужно добавить — сын Ливии. Однако Тиберий, утверждая, что почести женщинам надлежит всячески ограничивать, что он будет придерживаться такой же умеренности при определении их ему самому, а в действительности движимый завистью и считая, что возвеличение матери умаляет его значение, не дозволил назначить ей ликтора, запретил воздвигать жертвенник Удочерения и воспротивился всему остальному в таком же роде».

Исполнение мечты не принесло счастья Ливии. Властолюбивая женщина желала править Римом, но не находила понимания со стороны сына. «Ливия, мать его, стала ему в тягость: казалось, что она притязает на равную с ним власть. Он начал избегать частых свиданий с нею и долгих бесед наедине, чтобы не подумали, будто он руководствуется ее советами; а он в них нуждался и нередко ими пользовался… Вскоре вражда их стала открытой…» — свидетельствует Светоний.

Постоянные упреки со стороны матери кончились тем, что Тиберий удалился на остров Капри. «Сообщают также, — пишет Тацит, — что его изгнало из Рима и властолюбие матери, которую он не желал признавать своей соправительницей и от притязаний которой не мог избавиться, так как самая власть ему досталась в дар от нее».

Всякие контакты Тиберия с матерью прекратились. «За все три года от его отъезда до ее кончины он виделся с нею один только раз, всего один день и лишь несколько часов, — уточняет Светоний. — Он и потом не посетил ее, когда она заболела, и заставил напрасно ждать себя, когда она умерла, так что тело ее было погребено лишь много дней спустя, уже разлагающееся и гниющее. Обожествление ее он запретил, уверяя, что такова была ее воля. Завещание ее он объявил недействительным; со всеми ее друзьями и близкими, включая тех, кому она на смертном ложе завещала схоронить ее, он расправился очень скоро, а одного из них, римского всадника, даже сослал качать воду [7] [vii] То есть на каторгу ».

Почести Ливии воздали только после смерти Тиберия, ее сына, которого она так обожала. Мы читаем у Светония, что император Калигула «по завещанию Юлии Августы, которое Тиберий утаил… отсчитал и выплатил честно и без оговорок»; император Клавдий «бабке своей Ливии назначил… божеские почести и колесницу в цирковой процессии, запряженную четырьмя слонами, как у Августа»; также император Гальба — «более же всего он воздавал почтение Ливии Августе».

Несколько десятилетий спустя правнучка Ливии, Агриппина, тоже будет вести сына к власти: уничтожая возможных претендентов, проливая кровь самых близких родственников и не жалея собственного тела — только все это будет происходить более грубо, открыто, жестоко… Сценарий один, но в случае с Агриппиной отношения матери с сыном будут доведены до трагической развязки. Возможно, этого бы не случилось, если бы мать Нерона внимательно изучила историю своей прабабки и поняла: где начинается большая власть, родственные чувства находятся под большой угрозой.