Геннадий Левицкий - В плену страстей. Женщины в истории Рима

В доме правившей Римом четы жила еще одна женщина императорской фамилии — сестра Траяна — Ульпия Марциана. Плиний восторгается тем, как обе хозяйки уживаются под одной крышей.

«Соперничество возникает чаще всего на почве близких отношений, поддерживается сходностью положения, разгорается от зависти, которая обычно приводит к ненависти. Тем более приходится считать удивительным, что между двумя женщинами, живущими в одном доме и на равном положении, не происходит никаких столкновений, никаких ссор. Они взаимно уважают друг друга, взаимно во всем уступают одна другой, и в то же время как обе тебя горячо любят и уважают, не задаются вопросом, какую из них ты больше любишь».

Не будем забывать: на то и панегирик, чтобы хвалить. Еще одна существенная деталь: Плиний Младший был современником Траяна и даже считался его другом — ругать же императоров принято после их смерти. И все же в панегирике есть намеки, что такой хорошей Плотина стала благодаря стараниям Траяна.

«Велика твоя заслуга, что ты сам себя удерживаешь от соприкосновения со всем порочным; но еще больше значения имеет то, что ты так же оберегаешь своих домашних. Насколько труднее отстаивать других, нежели самого себя, настолько больше заслуги в том, что ты, сам безупречный, заставил и всех окружающих тебя приблизиться в этом отношении к тебе. Многим славным людям служило к позору то, что они или слишком опрометчиво выбрали себе супругу, или слишком снисходительно терпели ее в своем доме».

Образ Плотины, изображенный Плинием Младшим, — соответствует он реальному? Что пишут о жене Траяна другие античные авторы?

Оказывается, скромная, привыкшая повиноваться мужу Плотина (какой мы ее видим в панегирике Плиния), активно вмешивалась в государственные дела. Подтверждение этому, в частности, — у Аврелия Виктора.

«Когда его прокураторы стали допускать притеснения в провинциях и клевету… имея дело с зажиточными людьми… она упрекала за это своего мужа, выговаривая ему, что он не заботится о своем добром имени, и так на него воздействовала, что он впоследствии не допускал незаконных изъятий и стал называть фиск лианой, от процветания которой хиреют остальные растения». Хотя Аврелий Виктор тут же замечает, что подобным вмешательством в дела государства Плотина лишь содействовала славе Траяна.

Дальше — больше. Вопрос о престолонаследнике (один из самых значимых для императора) решила именно Плотина, причем Траян этим был недоволен, но ничего поделать не мог. Выбор жены пал на Элия Адриана…

Ступеньку за ступенькой Плотина упорно создавала, поднимая Адриана к императорскому трону. Только «благодаря расположению Плотины Адриан получил в жены племянницу Траяна, хотя сам Траян не очень желал этого брака», — утверждает Спартиан. «Стараниями Плотины» он во время парфянского похода был назначен легатом. Второе консульство Адриан получил тоже «благодаря расположению Плотины».

История с усыновлением Адриана весьма темна; Траян, несмотря на давление жены, до последнего момента не хотел видеть своим преемником Адриана. «Было распространено мнение, — сообщает Спартиан, — что Траян имел намерение оставить своим преемником Нератия Приска, а не Адриана, причем многие друзья императора соглашались на это, так что он как-то сказал Приску:

— Если со мной случится что-либо предопределенное судьбой, я поручаю тебе провинции.

Многие даже говорят, что у Траяна было намерение, по примеру Александра Македонского, умереть, не назначая себе преемника; многие сообщают, что он хотел послать обращение в сенат с просьбой: если с ним самим что-либо случится — дать государя Римскому государству, добавив только ряд имен, чтобы сенат выбрал из них лучшего. Имеется и сообщение о том, что Адриан был признан усыновленным уже после смерти Траяна интригами Плотины, причем вместо Траяна слабым голосом говорило подставное лицо».

Примерно то же самое утверждает Евтропий. «Со смертью Траяна правителем стал Элий Адриан (117–138 годы), без всякой на то воли Траяна, но стараниями Плотины, жены Траяна. Ибо Траян при жизни своей усыновлять Адриана не хотел, хотя тот и был сыном его двоюродной сестры».

Аврелий Виктор обвиняет Плотину в подлоге завещания: «Впрочем, другие полагают, что Адриан достиг власти при содействии Плотины, жены Траяна, которая распространяла ложный слух, что муж ее передал власть Адриану по завещанию».

В чем причина расположения Плотины к Адриану? Историки об этом умалчивают, и мы можем лишь догадываться. Однако Адриан был неплохим императором, если сравнивать его с Калигулой, Нероном или Коммодом; так что выбор Плотины был не самым худшим.

Адриан всегда помнил, кому он обязан императорским троном. По свидетельству Спартиана, он построил «в Немаузе базилику удивительной работы в честь Плотины».

Из нашего небольшого расследования можно сделать вывод, что Плотина не чуждалась преимуществ, которые давало звание императрицы, и с успехом пользовалась властью, но вместе с тем жена Траяна была достаточно умной женщиной, чтобы не стать рабыней этой власти.

Вибия Сабина была супругой Элия Адриана, ставшего впоследствии римским императором (правил в 117–138 годах). На редкость неудачный брак был заключен в 100 году стараниями Плотины, жены Траяна. Как ни странно, но дальновидный Траян (Сабина приходилась ему внучатой племянницей) не очень-то хотел этого брака, хотя неплохо относился к Адриану.

О Сабине чрезвычайно мало сведений в исторических источниках. Почему? Потому что муж не оставлял ей ни малейшего пространства для деятельности. Однако понять ее судьбу можно: надо лишь ближе познакомиться с тем, кого (непонятно, по каким соображениям) дала ей в спутники жизни Плотина.

Адриан был всесторонне развитой личностью (об этом мы узнаем, в частности, от Аврелия Виктора). Он не только прекрасно владел греческим языком, но «воспринял от афинян их наклонности и нравы… и приобщился к их излюбленным занятиям: пению, танцам, медицине, и был музыкантом, геометром, художником, ваятелем из меди и мрамора наравне с Поликлетом и Евфранором. К тому же он был и остроумен… Он обладал невероятной памятью, запоминал места, дела и мог по имени называть своих солдат, даже отсутствовавших».

Сколь обширны были увлечения и необъятны таланты Адриана, столь же разнообразно было его часто меняющееся настроение. «Он бывал строгим и веселым, приветливым и грозным, необузданным и осмотрительным, скупым и щедрым, простодушным и притворщиком, жестоким и милостивым; всегда во всех проявлениях он был переменчив». Это к портрету Адриана добавляет Спартиан.