Николай Дубинин - Вечное движение (О жизни и о себе)

Вопросы радиационной генетики приобретали в это время очень острое значение. В своей записке, переданной руководителю Отделения биологических наук А. И. Опарину, среди других вопросов я, в частности, писал:

"Пора понять не на словах, а на деле, что эпоха перехода к коммунизму в СССР совпадает с наступлением атомной эры. Невиданные ранее по своей мощности производительные силы войдут в состав материальных основ коммунизма. Раскрытие энергии атома окажет огромное влияние не только на технику, но и на биологию, и в первую очередь надо иметь в виду влияние радиации на наследственные свойства организмов.

Приходится горько пожалеть, что в этих вопросах у бюро Отделения биологических наук и у президиума АН СССР нет чувства нового. Огромная область работ по воздействию ионизирующих излучений на наследственность в основном выпала из поля зрения нашей науки".

В это время США провели новую большую серию испытаний атомного оружия в атмосфере. В целом атомной энергии предстояло широкое внедрение в народное хозяйство и в медицину. В связи с моим заявлением об организации лаборатории генетики со мной беседовал академик А. И. Опарин. Он сказал, что дорога для организации лаборатории генетики открыта, но что он советует создать лабораторию не общей, а радиационной генетики в системе Института биофизики АН СССР. Это был период полного дружелюбия со стороны А. И. Опарина, желания установить контакты с возрождающейся генетикой, но, увы, как это обнаружилось несколько позднее, по его мысли, все это должно было происходить без пересмотра господствующего положения Т. Д. Лысенко.

Бюро Отделения биологических наук по указанию А. И. Опарина разослало мой документ о задачах лаборатории радиационной генетики многим специалистам на отзыв. Ряд заключений был вполне положительным. Однако немало было и отрицательных отзывов. Особенно поразил отзыв М. Е. Лобашова, в котором он, бывший генетик, ученик Ю. А. Филипченко, требовал принять меры к тому, чтобы не допустить организации лаборатории, посвященной разработке "вейсманизма-морганизма". В частности, в этом отзыве который был мне представлен для ознакомления наряду с другими, датированном 2 декабря 1954 года, М. Е. Лобашов писал: "У каждого советского биолога возникает естественное чувство протеста против общего охаивания профессором Дубининым того мощного прогрессивного направления в биологии и генетике, которое развивается в нашей стране после сессии ВАСХНИЛ 1948 года... Создается впечатление, что профессор Н. П. Дубинин не понял всего того, что произошло в развитии науки после сессии ВАСХНИЛ... Автор записки не скупится на сильные "определения" деятельности института генетики... Брать на себя смелость огульно охаивать большой коллектив способных экспериментаторов... недостойный прием аргументации в пользу затеваемого автором предприятия. Я знаком лишь с частью работ института по литературе (проф. И. Е. Глущенко, К. В. Косикова, X. Ф. Кушнера, Н. И. Нуждина и их сотрудников) и считаю эти исследования интересными и представляющими определенное положительное явление в науке... Предпосылка и проблемы будущего института или лаборатории целиком построены на формально-генетических представлениях автора... Нет необходимости создавать новый институт или отдельную лабораторию на правах института. В системе академии уже имеется Институт генетики".

Получив такие отзывы, А. И. Опарин стал тянуть, предложил мне вначале зачислиться в Институт биофизики в качестве научного сотрудника, чтобы затем рассмотреть вопрос об организации лаборатории.

Я продолжал писать о необходимости изменить положение в биологии. В журналы мною была передана статья, разоблачающая ошибки практических рекомендаций Т. Д. Лысенко, и статья о его ошибках в проблеме вида. Считая, что дело с организацией лаборатории продвигается, я оповестил об этом сотрудников нашей старой лаборатории цитогенетики и других генетиков, бывших в это время не у дел. Но в это время произошло событие, которое затянуло дело с организацией лаборатории.

26 января 1955 года секретарь партийной организации Института леса профессор А. А. Молчанов передал мне сообщение о том, что специальная комиссия ЦК КПСС разобрала вопрос о положении в биологической науке в нашей стране, в частности, мои заявления и представленные мною документы и считает их в основном правильными. Я стал с надеждой ждать общего собрания Отделения биологических наук, которое намечалось в конце января. Но на этом собрании в своем отчетном докладе о деятельности бюро отделения А. И. Опарин, несмотря, казалось бы, на наметившиеся сдвиги в общем положении биологии, решительно заявил, что, по его мнению, будущее нашей биологии мыслится лишь в развитии идей сессии ВАСХНИЛ 1948 года.

Ужасная дилемма встала передо мною: или выступить на заседании отделения с решительным протестом, и тогда можно потерять возможность организации лаборатории, или промолчать, то есть не встать на пути обскурантизму, и тем купить право на создание лаборатории.

В то время в борьбе за реальную биологию я очень сблизился с Павлом Александровичем Барановым, директором Ботанического института Академии наук СССР. В перерыве после доклада А. И. Опарина оба мы ходили по коридору возмущенные до глубины души.

- Выступайте,- настойчиво говорил мне Павел Александрович,- обязательно выступайте.

И я выступил. Говорил о многочисленных ошибках в деятельности Т. Д. Лысенко: о его неправильных методах посадки леса, о провале разведения ветвистой пшеницы, о провале создания сортов озимых пшениц для Сибири, об ошибках в теории вида. Резкой критике подверг бюро биологического отделения, которое отрицало такие прогрессивные методы, как полиплоидия и радиационная биология. Я сказал также об отставании Института генетики, руководимого Т. Д. Лысенко, от уровня современных методов и задач, вставших перед генетикой.

После моего выступления дружелюбие А. И. Опарина ко мне, конечно, заметно ослабло, но не допустить организации лаборатории радиационной генетики он уже не смог.

Прямое отношение к новому положению в генетике имело постановление январского Пленума ЦК КПСС 1955 года. Учитывая, что посевы кукурузы гибридными семенами являются мощным средством повышения урожайности, Пленум ЦК КПСС постановил организовать производство этих семян, с тем чтобы в ближайшие два-три года перейти на посевы кукурузы только гибридными семенами.

Метод получения гибридных семян через скрещивание самоопыленных линий был разработан в лабораториях экспериментальной генетики. Н. И. Вавилов на дискуссии 1939 года говорил, что этот метод позволит ввести в наше сельское хозяйство серьезные резервы. Но Т. Д. Лысенко много лет боролся против использования методов генетики в деле семеноводства гибридной кукурузы. Вместо скрещивания самоопыленных линий, он предлагал давно отвергнутый и практикой и теорией способ гибридизации сортов.