Николай Дубинин - Вечное движение (О жизни и о себе)

М. А. Лаврентьев поставил вопрос об избрании меня действительным членом Академии наук. По его словам, я давно этого заслуживал, но все искусственно задерживалось из-за споров с Т. Д. Лысенко.

Однако дело это не получилось. Помню, как М. А. Лаврентьев, смущаясь, сообщил мне, что вопрос о моих выборах решен отрицательно. В это время вошел другой вице-президент, Н. Н. Семенов.

- Что это у вас похоронные лица? - спросил Николай Николаевич.

- Да вот, не можем избрать Дубинина в академики,- ответил М. А. Лаврентьев.

- Ну и что,-заявил Н. Н. Семенов,-пусть побудет в членкорах.

Я вспомнил эти слова Н. Н. Семенова в 1968 году, когда на совещании у президента Академии наук он горячо и очень убедительно ратовал за избрание одного из биохимиков, говорил, как это важно для человека и для науки, если этого человека своевременно и даже по возможности пораньше изберут в академики.

Коллектив крупных ученых - директоров институтов Сибирского отделения, представляющих разные науки, состоял из людей, хорошо понимавших, что организация Института цитологии и генетики предпринята с целью коренного улучшения положения дел в генетике, а затем биологии в целом. Все они с исключительной теплотой воспринимали тот факт, что в сибирском научном центре будет развиваться генетика, которая ставит своей задачей подняться до уровня современных методов с использованием физики, химии, математики и кибернетики. Лично я постоянно ощущал поддержку и симпатию со стороны С. Л. Соболева - директора Института математики, И. Н. Векуа - математика, Г. И. Будкера - директора Института ядерной физики, Г. К. Борескова - химической кинетики, А. В. Николаева - неорганической химии, Н. Н. Ворожцова - органической химии, С. А. Христиановича - механики, А. А. Трофимука - геологии нефти, Н. Н. Некрасова - экономиста и других.

Начало организации института цитологии и генетики было положено в Москве, в карантинном питомнике, где работала лаборатория радиационной генетики и действовал штаб, организующий институт. Это были замечательные дни, когда люди приходили к нам в нашу трудную обстановку, а я с увлечением рассказывал им о великолепных перспективах развития генетики, о том, что надо ехать в Новосибирск, где мы создадим крупный коллектив, будем развивать новую генетику и построим замечательное здание, получим все нужное оборудование для нового института. Я видел, как в глазах моих собеседников гасло чувство неуверенности и начинал пылать огонь надежды и жажды работы.

Надо было собрать кадры, разбросанные в разных концах страны. Научный центр в Сибири предоставлял квартиры, и это открывало широкую возможность для приглашения людей. Я обратился с письмами к П. К. Шкварникову, который работал председателем колхоза на Украине, к Ю. Я. Керкису, бывшему в это время директором каракулеводческого совхоза в горах Таджикистана, к Ю. П. Мирюте, к А. Н. Луткову, Н. А. Плохинскому и к другим генетикам, оторванным от своей науки. Реакция была единодушной, все выразили горячее желание работать в новом институте. Нетерпеливый Ю. Я. Керкис завалил меня телеграммами, в которых по мере затяжки с его оформлением все нарастала паника: а вдруг это дело для него сорвется? Но все шло своим чередом, и люди стали съезжаться в Новосибирск. Со многими молодыми людьми я беседовал в Москве, затем они отправлялись в Новосибирск.

Некоторые ученые, уже зарекомендовавшие себя работами, по своей инициативе выразили желание поехать в Сибирь. Так ко мне пришел Р. И. Салганик, биохимик из Киева. Первый же разговор с ним показал, что он знает проблемы молекулярной генетики. Без колебаний я предложил ему место заведующего лабораторией молекулярной генетики. И не ошибся. В настоящее время Р. И. Салганик стал крупным работником. Так же пришел ко мне Д. К. Беляев, специалист по генетике пушных зверей. Он колебался, приходил, уходил и снова приходил. Мне, а также его учителю по Ивановскому сельскохозяйственному институту А. И. Панину долго пришлось уговаривать его поехать в Сибирь. Наконец он все-таки решился, поехал в новый институт, и жизнь показала, насколько правилен был этот шаг. Теперь Д. К. Беляев - член-корреспондент Академии наук СССР, директор Института цитологии и генетики.

Приехавшие в Новосибирск товарищи согласились с моими научными и организационными принципами, на которых следовало создавать Институт цитологии и генетики. Необходимо было развивать фундаментальные направления нашей науки. Среди них в первую очередь разрабатывать новые методы управления наследственностью через получение мутаций с помощью радиации и химии. Для этого создали лабораторию мутагенеза под моим руководством. Затем первоочередными стали проблемы молекулярной генетики. Заниматься ею поручили Р. И. Салганику. Вопросами радиационной генетики млекопитающих в том плане, как они ранее велись в Москве, в лаборатории радиационной генетики, стал заниматься Ю. Я. Керкис.

Институт должен был жить, отдавая свои силы также развитию научных принципов селекции животных и растений. Для этого при нем создали отдел генетики животных во главе с Д. К. Беляевым и Н. А. Плохинским и отдел радиационной селекции растений во главе с П. К. Шкварниковым. Отдел полиплоидии возглавил Н. А. Лутков, а отдел гетерозиса - Ю. П. Мирюта. Мыслилась также работа по генетике раковых опухолей, для чего из Москвы пригласили Р. П. Мартынову.

На заседаниях президиума и на общих собраниях Сибирского отделения Академии наук СССР наши планы получили одобрение. Большую помощь в становлении института оказали первый секретарь обкома КПСС Ф. С. Горячев и работник отдела науки ЦК КПСС Н. А. Дикарев.

Работа по созданию Института цитологии и генетики впоследствии была высоко оценена. 29 апреля 1967 года при награждении работников Сибирского отделения Академии наук СССР я, как директор в первые три года, на которые пало создание института, был удостоен ордена Ленина. Такую же награду получил Д. К. Беляев, ставший после меня директором института.

Первым делом в области практической генетики было осуществление планов по созданию триплоидных сортов сахарной свеклы. Приняв на работу Е. Б. Панину, я немедля послал ее в Бийск за исходным материалом. Она привезла корнеплоды в Новосибирск. К этому времени здесь уже находилась группа молодежи во главе с ее мужем, В. А. Паниным, которая горячо взялась за работу по полиплоидизации сахарной свеклы. Это происходило еще в то время, когда Всесоюзный институт сахарной свеклы, находившийся в Киеве, продолжал проклинать метод полиплоидии, как якобы ошибочное, антимичуринское измышление "морганистов-менделистов". И мы вправе гордиться тем, что именно наша молодежная бригада показала первый пример того, как надо повернуть на новые пути всю проблему борьбы за повышение выхода сахара с гектара путем селекции.