Вячеслав Шацилло - Первая мировая война 1914—1918. Факты. Документы.

В тот же вечер король и королевич Александр в качестве регента отправили телеграммы императору Францу-Иосифу с выражением глубокого соболезнования. Соответственные изъявления по телеграфу адресованы были правительством на имя графа Берхтольда и председателем народной скупщины — рейхсрату. На другой день во всех местных газетах без различия партий появились трогательные некрологи и прочувствованные статьи по поводу тяжкого горя, постигшего императорский лом дружественной монархии.

Словом, вся Сербия сочувственно откликнулась на несчастие, поразившее соседнее государство, строго осудив преступное деяние обоих безумцев; и тем не менее здесь заранее были уверены, что известные венские и пештские круги не замедлят использовать даже столь трагическое происшествие для недостойных инсинуаций по адресу королевских политических обществ…

Примите и пр. Гартвик

(Международные отношения в эпоху империализма. Серия IIIТ. I. М., 1935, С 393–394. Далее: МОЭИ.)

Всемилостивейший государь!

Только после аудиенции я имел возможность говорить с графом Берхтольдом и узнал о его намерении использовать сараевское преступление как предлог для того, чтобы рассчитаться с Сербией. Я не скрыл от графа Берхтольда, что это, по моему мнению, было бы роковой ошибкой.

Во-первых, мы до сих пор не имеем никаких оснований, по которым мы могли бы считать Сербию ответственной и вызвать войну с государством, несмотря на удовлетворительные заявления его правительства. Мы оказались бы в самом невыгодном положении, предстали бы перед всем миром в роли нарушителей мира и начали бы большую войну в самых невыгодных условиях.

(Международные отношения 1870–1918 гг. Сборник документов* М., 1940. С 258 Далее: МО 1870–1918.)

Депеша № 44

М. г Сергей Дмитриевич,

Возмутительное и гнусное убийство австро-венгерского престолонаследника и его супруги произвело здесь потрясающее впечатление и вызвало глубокое негодование против национальности, к которой принадлежат оба преступника.

Отмечая великосербские вожделения, а равно и «ненависть» как зарубежных, так и населяющих Австро-Венгрию сербов к двуединой монархии, германская печать возлагает, подобно и австрийской, ответственность за злодейское преступление это на всю сербскую нацию. В Белграде, говорят газеты, составлен был заговор против жизни эрцгерцога, там же заготовлены были бомбы, предназначавшиеся для покушения, и перед самым покушением преступники побывали в Белграде, где они, подразумевается, по всей вероятности, столковались со своими сообщниками.

Коснувшись в беседе моей с помощником статс-секретаря враждебного по отношению к Сербии направления германской печати, я не мог не обратить его внимания на то обстоятельство, что взводимые ею против сказанной страны обвинения лишены всякого основания… Поэтому следует надеяться, что австро-венгерское правительство не только не предпримет никаких репрессалий против Сербии и сербской народности в Боснии и Герцеговине, но и сумеет положить предел происходящим ныне в монархии антисербским враждебным демонстрациям, которые могли бы повести к крайне нежелательным последствиям.

Помощник статс-секретаря не мог со мною не согласиться и сказал, что сербскому правительству следовало бы со своей стороны оказать полное содействие к расследованию всего того, что могло бы способствовать выяснению подробностей сараевского злодеяния, и в случае, если бы слухи о том, что злодеяние это было действительно подготовлено в Сербии, подтвердились, подвергнуть виновных строгому наказанию.

Примите и пр, Свербеев (МОЭК С. 398–399.)

Берлин

Собственноручное письмо императора Франца-Иосифа и приложенный меморандум я передал его величеству. Император читал в моем присутствии с величайшим вниманием оба документа. Сначала он меня заверил в том, что ожидает с нашей стороны серьезного выступления против Сербии.

По мнению императора Вильгельма, нельзя мешкать с этим выступлением.

Позиция России будет во всяком случае враждебной, но он к этому готовился в течение ряда лет, и если даже дело дойдет до войны между Австро-Венгрией и Россией, то можем не сомневаться в том, что Германия выполнит свой союзный долг и будет стоять на нашей стороне…

(МО 1870–1918, а 259.)

…6 июля я имел беседу с графом Берхтольдом.

Граф Берхтольд.Вы были вчера у его величества. Император сказал, что вы очень спокойно оцениваете положение.

Я.Да, я сказал также его величеству, что фундаментального разрешения вопроса можно ожидать только путем войны с Сербией.

Затем… я подчеркнул, что мы прежде всего должны знать наверняка, будет ли Германия на нашей стороне,

ГрафБ. Завтра утром будет ответ Германский кайзер ответил утвердительно, но он должен еще поговорить с Бетман-Гольвегом. Как примет это его величество?

Я.Если Германия согласится, то его величество будет за войну против Сербии,

Граф Б. спросил мое мнение относительно момента, который следовало бы выбрать для начала войны. Он указал, что сейчас время жатвы и что его страна должна прожить целый год этим урожаем. Граф Берхтольд предложил сначала устроить пробную мобилизацию.

Я решительно возражал против этого и заметил, что если уж объявлять мобилизацию, то это должна быть полная мобилизация.

Граф Берхтольд, Тисса против войны. Он боится румынского наступления на Семиградье (Трансильвания), Что будет с Галицией, если мы начнем мобилизацию против Сербии?

Я.Галиция пока не подлежит мобилизации. Если, однако, русские начнут угрожать, тогда в Галиции должны быть мобилизованы 3 корпуса.

Граф Берхтольд, Я не сомневаюсь в. том, что Германия должна выступить с нами, во-первых, в силу своих союзнических обязанностей, и во-вторых, потому, что здесь речь вдет о существовании самой Германии.

Я.Когда могу я узнать ответ Германии?

Граф Б. Завтра. Но немцы спросят нас, что будет после войны. Я, Тогда вы скажете им, что мы сами этого не знаем,

(МО 1870–1918. С 259–260.)

Вена