Андрей Еременко - Сталинград: Записки командующего фронтом

Не исключено, что Манштейн рассчитывал на возможность нечистой политической игры – на попытки раскола антигитлеровской коалиции, но при этом ведь надо сбросить со счетов волю народов союзных стран, которые не позволили бы своим правительствам пойти на компромисс с гитлеризмом. [464]

Таким образом, основной тезис Манштейна о том, что Сталинград не сыграл той роли, которую ему справедливо придает мировая общественность, разбит в основном им же самим.

Разбирая доводы Манштейна, мы наглядно убедились в полном соответствии исторической действительности нашего тезиса о том, что Сталинград был переломным пунктом или поворотным моментом как в ходе Великой Отечественной войны, так и в ходе всей второй мировой войны.

Излагая события, последовавшие за Сталинградом, Манштейн пытается навязать читателю мысль о том, что ему якобы с его группой армий «Дон» удалось локализовать наш успех под Сталинградом и даже в какой-то мере парировать удар советских армий, а тем самым и подготовить условия для дальнейших наступательных действий гитлеровцев; но намечавшиеся победы были утеряны якобы лишь из-за ошибок фюрера, выразившихся в оттягивании начала летнего (1943 года) наступления немцев. По Манштейну получается даже так, что он как будто после Сталинграда сумел отобрать у нас инициативу.

Характеризуя значение операции «Цитадель» (попытка наступления на Курской дуге), Манштейн пишет:

«Она («Цитадель». – А. Е.) была последней попыткой сохранить нашу инициативу на Востоке. С ее неудачей, равнозначной провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне. Поэтому операция «Цитадель» является решающим поворотным пунктом войны на Восточном фронте…» (стр. 473).

Несколько ранее, подводя итоги зимней кампании на Восточном фронте, Манштейн опять-таки утверждает:

«…Путь от Сталинграда до Донца потребовал от противника больших жертв. В конце этой кампании он потерпел два тяжелых поражения {73}. Противник не достиг своей цели… В конце зимней кампании инициатива вновь перешла к немецкой стороне… Нам удалось почти в безнадежном [465] положении в конце кампании завоевать пальму победы» {74}.

Оставим на совести Манштейна пресловутую «пальму победы». После потери шести армий, из них двух отборных немецких, гитлеровцам удалось воспользоваться некоторыми нашими просчетами и на одном участке частично потеснить наши войска, не успевшие еще закрепиться на достигнутых рубежах. (Дело здесь в том, что наши наступавшие Юго-Западный и Воронежский фронты продвинулись слишком далеко, не имея достаточных резервов; поэтому предпринятые врагом частные контрудары имели успех.) В устах Манштейна этот успех выглядит как победа, вернувшая германской армии наступательную инициативу. Кто поверит в серьезность этих доводов?

Стоит вспомнить о масштабах поражения, понесенного гитлеровцами в зимней кампании. Их Манштейн довольно красноречиво описал:

«Если в заключение сделать краткий обзор хода боев и событий этой зимней кампании 1942/43 года в Южной России, то прежде всего необходимо отметить бесспорно большой успех советских войск. Советам удалось окружить целую армию (две армии. – А. Е.), причем самую сильную – 6-ю армию – и уничтожить ее. Кроме того, Советы смели с лица земли четыре союзные армии, боровшиеся на стороне немецких войск… как боеспособная сила на фронте; они были уже потеряны… группа Холлидта в марте 1943 года получила название 6-й армии; все же мы окончательно потеряли основную массу солдат, почти двадцать дивизий и значительную часть артиллерии и инженерных частей РГК.

…К потерям войск надо еще присоединить овладение русскими всей захваченной нами в результате летнего наступления 1942 года огромной территорией с ее ресурсами. При этом нам не удался захват кавказской нефти, что являлось одной из главных целей нашего наступления» {75}. [466]

Гитлеровцы в течение всей Сталинградской битвы потеряли более чем миллионную армию; в течение четырехмесячного оборонительного сражения они произвели, как известно, более 700 атак; с громадным упорством днем и ночью враг атаковывал наши позиции; на карту было поставлено все, чтобы выполнить приказ фюрера, вновь и вновь требовавшего захвата города. Прав Дёрр, утверждающий, что под Сталинградом Россия выиграла битву на уничтожение, чем не могли похвалиться ее союзники {76}.

Нужно иметь также еще в виду, что гитлеровцы под Сталинградом оказались на пороге потери своего превосходства в воздухе.

Здесь нашла себе могилу транспортная авиация Германии и понесли большие потери 4-й воздушный флот и 8-й авиационный корпус. Всего противник потерял свыше 1000 самолетов (один Сталинградский фронт сбил 499 транспортных самолетов). Ясно, что это потеря не только материальной части, но и кадров (причем лучших) летного состава (захваченные в плен вражеские летчики показывали, что в Сталинград были направлены все инструкторы летных школ). Да и другие виды авиации, особенно бомбардировочная и истребительная, равно как и все виды техники (танки, артиллерия, инженерные, транспортные средства), также понесли огромные потери. И вот, забывая о катастрофическом разгроме, Манштейн не постыдился сказать о «пальме победы», якобы попавшей в руки гитлеровцев в конце зимней кампании 1942/43 года. Незначительные, имевшие случайный характер успехи гитлеровцев на отдельных участках в конце февраля – начале марта Манштейн возвел в ранг выдающихся побед, якобы вернувших вермахту инициативу. В действительности же инициатива окончательно и бесповоротно перешла в наши руки под Сталинградом.

Уже сам замысел операции «Цитадель», разработанной генералом Цейтцлером и принятой Гитлером, показывает, насколько была сбита спесь у фюрера и его приспешников в результате разгрома под Сталинградом. Если летом 1942 года, чтобы захватить инициативу после нашей победы под Москвой, германские вооруженные [467] силы получили задачу наступать на тысячекилометровых просторах юга одновременно в двух направлениях на Кавказ и на Сталинград, то теперь, летом 1943 года, после длительных пересудов и грызни гитлеровская ставка решила нанести удар на весьма ограниченном фронте и с довольно ограниченной целью – срезать Курский выступ. Предполагалось (об этом стали теперь мечтать гитлеровцы) свести войну к ничейному результату. Жалобы Манштейна на то, что операция «Цитадель» провалилась из-за оттяжки срока ее начала, являются не более как игрой с краплеными картами. Понятно, что суждения Манштейна не могут поколебать нашего вывода о том, что именно Сталинград явился решительным поворотом в ходе войны, что именно с момента начала Сталинградского контрнаступления инициатива окончательно и бесповоротно перешла в наши руки.