Андрей Еременко - Сталинград: Записки командующего фронтом

Вся сталинградская земля как-то взъерошилась и почернела. Казалось, чудовищный ураган ворвался в этот город, поднял его на воздух и обрушил осколки зданий на площади и улицы. Воздух сделался горячим, едким, горьким. Дышать было очень трудно. [136]

Стоял невообразимый шум, надрывавший слух адской дисгармонией самых разнообразных звуков. Визг летящих с высоты бомб смешивался с гулом взрывов, скрежетом и лязгом рушащихся построек, потрескиванием бушевавшего огня. В этом хаосе звуков отчетливо выделялись стоны и проклятия гибнущих, плач и призывы о помощи детей, рыдания женщин. Сердце сжималось от сострадания к невинным жертвам фашистского людоедства, ум не мирился с невозможностью предотвратить мучения сотен мирных людей, особенно детей.

Многие погибли в этот тяжелый день, навечно оставив в сердцах людей светлую память о себе.

В душе складывалась, вытесняя все другие, мысль о том, что после окончания этой войны следует принять все меры, чтобы жестоко покарать виновников этого варварства, мысль о том, что следует сделать все, чтобы простые люди на земле поняли, оценили глубину падения, тягчайшего преступления тех, кто поджигает мировые войны, и, объединившись, преградили им путь.

Открывшаяся тогда перед нами картина особенно ясно дала почувствовать благородство наших целей в Великой Отечественной войне, ее священную справедливость.

Однако Сталинград представлял собой не только зрелище чудовищного разрушения. Он демонстрировал умение советских людей, военных и гражданских, в любых условиях, перед лицом самых невероятных трудностей противостоять врагу.

Враг рассчитывал на панику, он хотел внести смятение в наши ряды, парализовать управление, подавить волю защитников Сталинграда и стать хозяином положения. Ему, возможно, казалось, что волжская твердыня стерта с лица земли, что ее защитников более нет, что они уничтожены или лишены воли к сопротивлению. Враг мнил, что победа близка. Но это был жестокий просчет. Скоро, очень скоро гитлеровцы стали все более ощущать это на «собственной шкуре».

По крестатым самолетам воздушных пиратов вели непрерывный меткий огонь более 500 орудий зенитной артиллерии, одновременно частью сил отбивавшей танковые наскоки фашистов. Отважно вступали в воздушный бой наши истребители. То и дело, оставляя за собой [137] полосу черного дыма, яростно ревя моторами, крылатые чудовища со скрежетом врезались в землю, распространяя чад и зловоние. Свыше 90 фашистских бомбардировщиков было сбито в этот день над Сталинградом зенитной артиллерией и истребительной авиацией наших фронтов.

Все гражданское население: рабочие предприятий, служащие, молодежь, домохозяйки, сплоченные и руководимые коммунистами, – неустанно боролись с пожарами и их последствиями, спасали людей и материальные ценности, отстаивали от огня заводы и фабрики с их ценным оборудованием, советские учреждения, укрывали от опасности детей и раненых.

В аду пожаров, разрушений, обвалов, в грохоте бомбардировок советские люди не упали духом, не спасовали. Они противопоставили фашистским варварам свою несгибаемую волю, сохранили спокойствие, не поддались панике и укрепили силы для дальнейшей победоносной борьбы.

Овладеть Сталинградом с ходу врагу не удалось. Он продвинулся лишь там, где в силу его огромного количественного превосходства ему удалось вывести из строя защитников того или иного участка обороны. Но на новых рубежах перед ним вставали новые части и подразделения, и гитлеровцы вынуждены были буквально «прогрызать» нашу оборону, чтобы хоть немного продвинуться вперед. День 23 августа был для сталинградцев беспредельно тяжелым, но вместе с тем он показал врагу, что стойкость и героизм наших людей, их выдержка и беспримерное мужество, воля к борьбе и вера в победу не могут быть поколеблены ничем.

Это было результатом той малозаметной, простой и будничной работы, которую вела Коммунистическая партия с советскими людьми в мирные годы, которую сейчас изо дня в день вели наши командиры и политработники под руководством товарища Хрущева. В суровые дни великой битвы он возглавил могучую армию сталинградских коммунистов, явивших пример железной стойкости и бесстрашия в бою, энтузиазма и самоотверженности в труде.

К 9 часам вечера на командный пункт приехали секретарь Сталинградского обкома Чуянов, Малышев, здесь уже были товарищи Хрущев и Василевский. [138]

Настроение у всех тяжелое. Городу нанесен огромный ущерб. Погибли плоды многолетнего вдохновенного труда десятков тысяч советских людей. Множество жертв среди мирного населения. Противник достиг немаловажного тактического успеха.

В это же время я вновь доложил Ставке по телефону о предварительных итогах дня. Верховный Главнокомандующий потребовал принять все меры для ликвидации прорвавшейся группировки противника.

До этого в радиограмме, полученной в полдень, он указывал:

«Противник прорвал ваш фронт небольшими силами. У вас имеется достаточно сил, чтобы уничтожить прорвавшегося противника. Соберите авиацию обоих фронтов и навалитесь на прорвавшегося противника. Мобилизуйте бронепоезда и пустите их по круговой железной дороге Сталинграда. Пользуйтесь дымами в изобилии, чтобы запутать врага. Деритесь с прорвавшимся противником не только днем, но и ночью. Используйте во всю артиллерийские и эресовские силы… Самое главное, не поддаваться панике, не бояться нахального врага и сохранить уверенность в нашем успехе. И. Сталин».

Пока Никита Сергеевич заслушивал сообщения прибывших о положении в городе, мы со штабными работниками занялись оперативными вопросами. Прежде всего были подведены итоги разведки, затем поставлены задачи авиации на ночь и на завтрашний день. По окончании этой работы обсудили вопросы подготовки предприятий к обороне, формирования новых рабочих дружин и т. д.

В 23 часа мы с начальниками штабов обоих фронтов рассмотрели данные для боевых донесений Ставке, направлявшихся в 24 часа ежедневно. В боевом донесении по Юго-Восточному фронту излагался ход напряженного боя в районе станции Тингута и разъезда «74 км». Этот документ почти ничего не говорил о происшедших в Сталинграде грозных событиях. При составлении же донесения по Сталинградскому фронту все мы вновь пережили страшные события истекшего дня. Теперь, когда все они были сведены вместе и излагались лаконичным языком оперативного документа, значение их, казалось, стало еще более отчетливым. [139]

Содержание донесения, которое направлялось Ставке, сводилось к следующему.

Противник прорвал оборону Сталинградского фронта на его левом фланге в районе Вертячий, Песковатка и стремительным ударом на восток в районе Латашанка вышел к Волге, разрезав таким образом фронт на две части.