Азиза Джафарзаде - Звучит повсюду голос мой

- Аллах милосердный, что натворили эти негодницы... Открой глаза, бедняжка!

В бане надрывалась Нарындж:

- Сукина дочь! Бесстыдница! Так будет с каждым, кто отвернется от веры!

Сидя на сундуке в предбаннике и слушая перебранку голосов, несущихся из бани, жена Мешади Сафара, арендующего помещение для женской бани, ворчала, обращаясь к учительнице:

- Ради аллаха, избавь нас от этой беды! Не приходи к нам в баню! Не вмешивай нас в свои дела... Мы сами несчастные люди, не для нас разбираться во вражде между вами. Что тебе до этой ученой женщины - жены Моллы? Она очень чистоплотная женщина, а ты мешаешь совершать ей религиозное очищение... Разве баня принадлежит одной тебе?.. Нехорошо издеваться над старой набожной мусульманкой. Не приходи в баню! Из-за тебя мы потеряем всех наших клиентов... Все говорят, что ты готовишь из девочек чанги... Пепел на голову их родителей! Разве они не могут найти в городе достойную, тебе детей своих доверяют... А ты, вместо того, чтобы учить их благочестию... - бубнила она.

Гюллюбеим избили до крови. Сжав зубы от боли, она с превеликим трудом одевалась. Худая Шараф помогала и тихонько шептала на ухо, чтоб не услышала жена арендатора бани:

- Теплое тесто приложи, детка... Пусть тесто будет жирным, тогда с помощью аллаха быстрее пройдет...

Из бани донесся крик:

- Шараа-аф!

- Эй, Шараф, оглохла, что ли?! Слышишь, там терщицу требуют, а ты, негодяйка, расселась рядом с ней! Ничего ей не сделается! Пусть людей не трогает - и ее никто трогать не будет! Убирайся отсюда! И ты тоже! Пока сюда не пришли!

Избиение в бане на несколько дней уложило Гюллюбеим в постель. Она не могла двинуться с места. Каждая клеточка болела от малейшего прикосновения, тело было покрыто синяками и кровоподтеками, болела грудь и спина. Теперь стало опасно ходить даже к роднику. Вечером не пойдешь, страшно, далеко, безлюдно... "Бедняга Исрафил ничего не знает, вот и хорошо..." А о том, чтобы отправиться за водой в дневные часы, нечего и думать. Нарындж подстерегает ее, чтобы снова затеять потасовку. Нет, одна надежда на водоноса Сарча Багы. Как только он появится, надо заполнить водой всю посуду: четыре кувшина, казаны для плова, тазы и ведра. На первые дни хватит, а там, аллах милостив, может быть, у соседей злоба поутихнет, страсти успокоятся, наконец, устанут они... Может быть, еще какой-нибудь выход отыщется...

Гюллюбеим с трудом поднялась с постели и приготовила у ворот пустую посуду для воды. Она с нетерпением ждала крика водоноса, возвещавшего о своем приходе. Не успело солнце подняться над забором, как послышался голос Сарча Багы. Гюллюбеим поспешно открыла ворота и молча поманила Сарча Багы. Водонос направил своего осла к воротам учительницы, которую, несмотря на все пересуды, всегда уважал. Гюллюбеим была рада, что сумела упредить всех в это раннее утро, но она ошибалась. Нарындж следила за несчастной и, выйдя из ворот, визгливо позвала:

- Эй, Багы, Багы!

Сарча Багы в нерешительности остановил осла, не зная, в какую сторону ему направиться. Нарындж не мешкая кинулась к водоносу, преградив ему дорогу к Гюллюбеим:

- Вода моя, Багы!

Водонос миролюбиво проговорил:

- Ну что ж, половина твоя, а половина... тут четыре кувшина...

- Нет, вся...

- Я снова принесу...

- Я сказала: "Нет!" Всю мне давай!

- У тебя только один кувшин...

- Тебе какое дело? Захочу - на землю вылью...

- Это грех, сестра, воду на...

Багы не успел договорить... Сбежались женщины со всего квартала, Багы и Гюллюбеим оттеснили от ворот дома, и началась драка: оголтелые женщины против Сарча Багы и Гюллюбеим. Нарындж, Умсалма и другие замахивались ведрами и кувшинами, тщедушный Багы старался защитить Гюллюбеим и себя, но это плохо ему удавалось. Все звуки перекрывал дрожащий от ярости голос Нарындж:

- Ах ты, голодранец, сукин сын! Меня уподобляешь этой чанги! Защищаешь сукину дочь потому, что она и из твоей дочери чанги делает!

Крики беснующейся Нарындж слышал весь квартал. Тяжелая посуда наносила жестокие удары. Все смешалось: людские крики и ругань, медный звон ударяющихся друг о друга кувшинов, ведер, кастрюль.

- За что ты меня бьешь, женщина?!

- Кто тебя трогает, у нас дело к этой сукиной дочери, чтоб она пропала!

- Получай!

- Ой, умираю...

- Отпустите...

- Получай!

- Хватит...

- Не пускай!

- Получай! Сукина дочь!

... Внезапно чья-то тяжелая рука нанесла удар, который заставил женщин отступить назад. Когда все расступились, то увидели, что у ног Гюллюбеим лежит хилое, ставшее совсем маленьким тело Сарча Багы. Испуг пробежал по лицам. Минуту назад озверевшими глазами смотревшие на него живого, вдруг осознали, что он мертв. Быть этого не может! Кто бы мог об этом подумать в начале драки? Льющаяся кровь пугает женщин, смерть заставила их оцепенеть! Ни стона, ни дыхания, Багы уже распростился с жизнью... Теперь уже никто никогда не услышит его крикливого голоса, предлагающего землякам свежую, холодную воду из родника. Больше не наполнить ему кувшинов и не грузить их в хурджины, навьюченные на осла... Мануфактурные и Бакалейные ряды Базара навсегда потеряли Багы...

Уразумев, что произошло, женщины разбежались по домам. Только Гюллюбеим, забыв о собственном израненном теле, наклонилась над Сарча Багы... Тщедушное здоровье не помешало ему, единственному из людей, прийти на помощь учительнице. "Человек с большим сердцем погиб", - подумала она. Она словно очнулась от кошмара и увидела рядом с собой дочь убитого Назпери, пришедшую на урок. Гюллюбеим обняла девочку, горячие слезы закапали на распростертое безжизненное тело водоноса. Слезы градом брызнули и покатились по щекам Назпери.

Базар охватила паника:

- Гюллюбеим отвели в суд...

- В драке убили водоноса Багы...

- Ах, бедняга, кто против него держал зло?

- Говорят, учительница его убила.

- Бедняга... На кого осталась семья этого несчастного?

- Вот они, новые порядки, новые школы, от них одни несчастья!

- Эх, да разве у наших есть понятие о чести?

- Нет человека, который взял бы на себя обет во имя блага мусульманства уничтожить эту отступницу!

- Была бы гордость у ее мужа, сам бы это сделал...

- Откуда у него возьмется мужская честь!

- Да нет его здесь... Кроткий как овца... Убежал и избавился от нее...

- Ну и ну, ну и женщина, которой суд заниматься должен!

- Конец света, мусульмане.

Весть разнеслась по всему городу, о Гюллюбеим судачили повсюду.

Учительницу действительно привели в суд. Сюда же перенесли тело Сарча Багы. Вслед за Гюллюбеим в суд пришла плачущая Назпери.

Мировой судья Кострицкий, узнав у переводчика Али-бека, кто такая Гюллюбеим, послал есаула Ага Башира за Махмудом-агой и урядником Керим-беком.

У Махмуда-аги есаул Ага Башир застал Сеида Азима...