Азиза Джафарзаде - Звучит повсюду голос мой

Сеид Азим понимал, почему Махмуд-ага обращается к нему так официально и торжественно: при госте и детях он не мог иначе. "Слава аллаху! Какие на свете есть хорошие люди... Наш Махмуд-ага... Или вот этот толстяк, у которого будто нет собственных забот, и он готов ездить из края в край, чтобы узнать о нуждах бедных ребятишек... С помощью аллаха и таких вот хороших людей дела народного просвещения пойдут на лад..."

Сеид Азим поднялся и в приподнятых выражениях поблагодарил гостя:

- Прекрасная цель - просвещение людей! Высокие и благородные намерения... Хвала милости аллаха! Да будет над вами, господин попечитель, благословение аллаха!

Переводчик Агаси-бек тихо и медленно переводил попечителю слова Махмуда-аги и Сеида Азима. И снова заговорил Махмуд-ага:

- Господин Иванов несколько дней будет гостем нашего города. Он ознакомится с русскими, армянскими, армяно-молоканскими и русско-татарскими школами. Но прежде всего он пришел в нашу школу познакомиться с вами...

"Как хорошо стоять рядом с тем, кто держит разливательную ложку, самый наваристый суп тому достается. Так и мы, стоим ближе других к Махмуду-аге, он и привел попечителя сразу к нам..." Учитель снова поднялся:

- Еще раз добро пожаловать, господин Иванов! Мы очень рады видеть вас у себя... Пусть будет удачным ваше путешествие.

- В молодости господин Иванов был известным педагогом в России. А теперь он возглавляет попечительский комитет...

Поэт улыбнулся последним словам Махмуда-аги, глядя на приветливое лицо гостя, мягко возразил:

- Слава аллаху, господин Иванов и теперь еще не стар, не сглазить бы...

Махмуд-ага уловил смешинки в глазах поэта... Но Агаси-бек задумался, не зная, как точно перевести слова "не сглазить бы"... Ему не хотелось, чтобы местный учитель выглядел отсталым человеком, и он решил опустить последние слова.

Махмуд-ага тотчас уловил это:

- Агаси-бек! Пусть перевод будет точным, прошу вас...

Гость с интересом наблюдал за переговорами, которые шли между мусульманами, но не задавал лишних вопросов. Когда Агаси-бек с помощью Махмуда-аги перевел фразу Сеида Азима, полные губы гостя расплылись в улыбке:

- О, восточный комплимент, спасибо!

Поэт немножко понимал по-русски, но слово "комплимент" ему слышать не приходилось.

- Что значит "комплимент", господин Агаси-бек?

- Похвала... Похвала...

А гость продолжал улыбаться. Он оценил тонкость восточного комплимента, ему понравилось, что его сочли молодым... Этого учителя с таким одухотворенным лицом ему еще в Тифлисе хвалил Захаров. И местный меценат и аристократ Махмуд-ага много рассказывал о нем... Учитель производил самое благоприятное впечатление...

- А позвольте узнать, уважаемый педагог, как же вы преподаете в русско-татарской школе, не зная русского языка?

Еще до того как Агаси-бек перевел слова гостя, Сеид Азим понял смысл вопроса.

- Господин учитель, может быть, вы и правы. А как же вы? Являетесь попечителем мусульманских школ, а языка мусульман не знаете? - добродушно пошутил учитель.

Поэт понимал, что гость может обидеться. Но приветливость этого человека и то, что он многие годы сам учительствовал, подсказали ему, что гость поймет его правильно.

Попечитель уловил остроумие и смелость в словах учителя. Он весело рассмеялся. В классе все замерли: и дети, и взрослые, всех волновал вопрос, как ответит гость на слова Сеида Азима? Что означает веселый смех? Господин Иванов вытащил из кармана белоснежный носовой платок и вытер слезы. Отсмеявшись и успокоившись, неожиданно ловкими движениями своих коротких толстых пальцев отстегнул цепь, прикрепленную ко внутреннему карману жилета под сюртуком, и вытащил из бокового кармашка большие часы-луковицу. Он протянул часы Сеиду Азиму со словами:

- Господин учитель, хотя эти часы не столь достойный подарок, чтобы соответствовать вашему остроумию, но я прошу вас принять их как свидетельство нашей встречи и дружеских чувств, которые я питаю к вам.

Агаси-бек радостно перевел его слова. Все заулыбались. Только Сеид Азим смущенно украдкой оглядывал класс, лихорадочно раздумывая: "Взять или не взять? Не стыдно ли? Как быть?" Но потом решил, что с искренним человеком нельзя хитрить:

- Благодарю вас, господин попечитель! Только я думаю, что в путешествии вам очень пригодятся часы, нельзя допустить, чтобы вы остались без них...

- Нет, нет! Я обижусь! Я уже успел изучить характер кавказцев. Когда не берут ваш подарок, вы смертельно обижаетесь. Я тоже очень обижусь на вас! Поэтому - берите! В Баку я куплю другие... Ну, право же, это такая безделица, им стоимость - пять рублей! - Он настойчиво протягивал руку.

Отказываться дольше было неловко. Сеид Азим взял часы, посмотрел на них с улыбкой, потом поднес к уху, послушал, медленно пристегнул цепь к пуговицам своего архалука и положил в карман:

- Для меня, господин попечитель, эти часы стоят миллион.

После ухода гостей один из учеников, смелый не по возрасту Агалар, поднял руку и, заглядывая учителю в лицо, спросил:

- Ага, почему вы сначала не взяли часы?

Сеид Азим ответил, помедлив:

- Брать подарок сразу - проявлять свою невоспитанность и жадность... Будто человек никогда ничего не видел...

Агалар не унимался:

- Но вы все-таки взяли?

Поэт улыбнулся: "У него время задавать вопросы! Вырастет - будет поздно..." А вслух добавил:

- Почему я взял? Возвращать подарок искреннего и доброго человека значит обидеть его. Дело не в ценности подарка, а в глубине чувств, сопутствующих ему... Глядя на подарок, человек думает о другом человеке, вспоминает его... Когда же ты возвращаешь дар, то ты этим хочешь сказать: "Я тебя забуду, не трудись мне ничего дарить!" Понял, Агалар?

Дети с восторгом разглядывали сверкающую на груди учителя цепь, а после окончания урока он дал им послушать, как часы стали отбивать новое для их школы время.

Была самая прекрасная пора весны. Ярко-зеленые и только что распустившиеся нежные желто-зеленые листочки деревьев еще не покрылись пылью. Ветви деревьев напоминали тонкие кружева, сквозь них голубело бескрайнее небо. Приближался праздник жертвоприношения курбан-байрам. Город наполнится блеянием овец, приведенных для заклания... Ребятишки будут похваляться друг перед другом красотой жертвенных животных, будут красить их хной, разнарядят лентами и бубенцами, будут с руки кормить кусочками сахара... Женихи, обрученные с невестой, купят, а друзья жениха поведут по улицам города в подарок жертвенных овец... Вот и сейчас Сеиду Азиму навстречу попалась красочная группа: четверо парней вели по дороге упирающегося барана. Голова и шерсть большого белого красавца были выкрашены хной. Видимо, баран противился окраске, поэтому шерсть в нескольких местах была ярко-рыжего цвета, а кое-где остались белые пятна. На шее животного раскачивался и позванивал колокольчик, а сверху был наброшен пурпурно-красный шелковый платок. Видно, барана долго и тщательно мыли и расчесывали - шерсть лоснилась и ниспадала пушистыми прядями.