Этьен Кассе - Когда прошлое становится будущим. Машина времени

— Любопытно! — только и смог выдохнуть я. — Но зачем вы это сделали? Зачем вам нужен я? Почему бы просто не прикончить меня, раз уж есть такая возможность?

— Месье Кассе, — Тарс развел руками, — вы же сами в каждой своей книжке пишете, что мы бережем Знание, правим миром, что мы — кукловоды, превратившие всех в слепых исполнителей… Так позвольте же мне побыть таким кукловодом. Зачем кукле знать, какую роль она играет в спектакле? Может, мы хотим через вас пропиариться. Может, хотим настроить вас на сотрудничество с нами. А может, просто развлекаемся, играя с вами, как кошка с мышкой. Зачем вам это знать?

— О`кей, — ответил я, сразу вернувшись с небес на грешную землю. — Тогда могу я задать вам еще пару вопросов?

— Разумеется. Но я не гарантирую ответов.

— Тунгусский метеорит и Лемурия — это звенья одной цепи?

— Верно подмечено! Лемурия создана пришельцами, время для которых движется в обратном направлении. Именно поэтому они никак не пересекались с атлантами. Не было особого смысла.

— А те, которые впали в сомати? Зачем они это сделали?

— Чтобы скорее попасть в будущее, передать грядущим поколениям секреты пришельцев…

— Погодите. То есть вы хотите сказать, что это не лемурийцы спят в Шамбале?

— Лемурийцы, — кивнул головой Тарс, — только не те. Понимаете, в Лемурии жили не только пришельцы. Там были еще и люди. Поскольку системы размножения у них похожие, возникали… гм… интимные связи. Рождались дети, для которых время текло по-земному, но которые обладали рядом черт пришельцев.

— Третий глаз?

— И это тоже. Но главное — сомати. Это состояние было изначально предназначено для длительных межзвездных перелетов…

— А когда Спящие проснутся?

— Господин Кассе, — снова развел руками Тарс, — вы спрашиваете так, словно мы всесильны и всеведущи. А это не так. Как я уже сказал, атланты с лемурийцами практически не контактировали. Поэтому в прошлое мы еще можем заглянуть, а вот в будущее — не все в нашей власти… У вас есть еще вопросы?

Да, черт подери, у меня были еще вопросы, сотни и тысячи вопросов, но как же выбрать из них главные?

— Кто такие фатиканусы? — наконец решился я.

— Люди, для которых время движется в обратном направлении, как и для лемурийцев…

— Это я знаю, я имел в виду, откуда они взялись?

— Вам надо четче формулировать свои вопросы. Откуда они взялись — это дело их прошлого, но нашего будущего. А будущее свято хранит свои секреты, и мы здесь знаем не больше вас. Как я вам уже сказал, мы совсем не всесильны.

— Ну хорошо, а странствия во времени людей, которые этого совсем не хотели, — как объяснить их? Там ведь никакой проекцией не пахнет.

— На этот счет есть две версии, — нахмурился Тарс. — Первая — это проделки наших потомков. Верится слабо. По крайней мере, не хочется думать, что наши потомки — безответственные шалопаи. Вторая версия — временные дыры, аномалии, случайно возникающие и исчезающие. Их природа пока не очень ясна…

— А создать машину времени на их основе можно?

— В теории можно все. На практике… — мой собеседник замялся. — Попытки были, но… слишком нестабильная штука.

Тарс явно что-то недоговаривал. Но что именно?

— Провал с Леонардо, да? — я выстрелил наугад. И похоже, попал, потому что мой собеседник вскинул глаза и с прорезавшимся в голосе раздражением произнес:

— Мне кажется, месье Кассе, я и так рассказал вам слишком много. Интервью окончено. До новых встреч! Буду ждать вашего решения!

И, прежде чем я успел что-либо произнести, я почувствовал укол и провалился в глубокий обморок.

Правду мне сказали атланты или солгали? Показали мне реальные документы — или красивую подделку? А самое главное — зачем я им нужен? В общем, как вы поняли — когда я вернулся в Париж, где меня уже ждали мои друзья, мне было над чем поломать голову.

И все же очередное — но не последнее — мое расследование завершилось. И знаете, что меня беспокоит? То, что в последнее время мне попадается куда больше вопросов, чем ответов. С одной стороны, это приятно — во-первых, есть куда двигаться, во-вторых, похоже, я все ближе подбираюсь к тем тайнам нашей планеты, которые спрятаны тщательнее всего. Потому что окружающий нас мир напоминает капусту. Обычный человек видит только внешнюю оболочку, и ему этого хватает. Другой, более въедливый — таким совсем недавно был и я — отрывает верхние листы и находит под ними новые удивительные вещи, тщательно спрятанные от любопытных глаз… И только недавно я понял, что под этим внутренним слоем правды спрятаны другие слои, еще более таинственные, еще более невероятные, еще более шокирующие. Удастся ли когда-нибудь добраться до середины?

Перелистывая одну за другой страницы этой книги, я, как всегда, где-то радуюсь, вспоминая свой успех, где-то критикую собственный текст, где-то вижу фрагменты, которые можно было бы обновить за счет постоянно стекающейся ко мне информации… Наверное, ни один писатель не бывает на все 100 процентов доволен своим детищем. И это хорошо, потому что только при таком раскладе процесс совершенствования бесконечен. И небольшая незавершенность, свойственная всем моим последним книгам, даже к лучшему.

Тем более что впереди у меня еще, я надеюсь, довольно долгая жизнь. Мои исследования еще не завершены, мой путь еще не пройден до конца. Когда-нибудь я найду ответы на все вопросы, которые занимают меня. Или… или по крайней мере, приближусь к этому идеалу на как можно более короткую дистанцию.

Любезное предложение атлантов я, разумеется, не приму. Хотя, врать не буду, оно очень соблазнительно. Чего бы я только ни отдал за то, чтобы своими глазами увидеть легендарную Атлантиду! И не менее таинственную Лемурию. Ну ничего, до всех тайн я и так докопаюсь, пусть на это и потребуется больше времени. Без всякой посторонней помощи. Ну если не считать помощь моих друзей из агентства «СофиТ», их я всегда рад поэксплуатировать. А следующее мое расследование будет посвящено…

Впрочем, зачем кому-то знать это заранее? Ждите следующую книгу! До встречи!

Телекафе — небольшой магазинчик, откуда можно сделать звонок по междугороднему телефону и выйти в Интернет.

Кассе использует французскую поговорку, по смыслу аналогичную нашей «Терпение и труд все перетрут» — Прим. перев.