Валерий Зайцев - Возвращённая Победа или Антиледокол

Можно только поражаться долготерпению Сталина. Ведь, начиная с 13 августа, германское правительство настойчиво (точнее назойливо) ежедневно уговаривало Кремль дать согласие на приезд в Москву Риббентропа, чтобы быстренько обсудить все вопросы и подписать по ним все решения. Однако Сталин до последней минуты ждал. Он ждал ответа английской и французской миссий по вопросу о пропуске советских войск через Польшу. И хотя, получив категорическое «нет» Бека, англичане и французы решили скрыть польский ответ, но Сталин о нем, вне всякого сомнения, узнал. 21 августа Риббентропу было дано разрешение приехать. Сталину пришлось договориться с Гитлером. Черчилль отнесся к пакту Молотова-Риббентропа с большим огорчением, но был вынужден признать: "Если политика русских и была холодно-расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной". (Уинстон Черчилль, "Вторая мировая война", т. 1, стр. 189). В меморандуме для военного кабинета, написанном 25 сентября 1939 г., Черчилль поясняет свою мысль: "Требование маршала Ворошилова, в соответствии с которым русские армии, если бы они были союзниками Польши, должны были занять Вильнюс и Львов, были вполне целесообразным военным требованием… В результате Россия заняла как враг Польши те же самые позиции, которые она могла бы занять как весьма сомнительный и подозреваемый друг… Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии..". (Там же, стр. 217–218). С оценкой Черчилля солидаризируется и Киссинджер: "Целью Сталина [секретный протокол], конечно, было создать дополнительный буфер для Ленинграда. И, похоже, он не видел нужды маскировать эти свои геостратегические маневры каким-либо оправданием, кроме потребностей безопасности Советского Союза…". (Генри Киссинджер, «Дипломатия», стр. 303)

4.

С трагедией Польши связано еще одно «открытие» Виктора Суворова. То есть, он это «открытие» не сделал, он его только озвучил. Оказывается, "германский блицкриг в Польше провалился. 15 сентября 1939 года, через две недели после начала Второй мировой войны, резко снизилась активность германской авиации и началась массовая остановка германских танковых и автомобильных колонн. Мне посчастливилось беседовать с польскими военными историками, которые показывали совершенно потрясающие документы: в германской армии иссяк бензин. Я не вхожу подробно в этот вопрос потому, что в Польше над этой темой давно и упорно работают мои польские коллеги, которым я всей душой желаю успеха. Считаю, что разработка этой темы открывает нам совершенно новую перспективу на всю Вторую мировую войну: вторжение Красной Армии в Польшу 17 сентября 1939 года — это сталинская рука помощи бесноватому другу. Без этого весь блицкриг захлебнулся бы еще на второй неделе войны". (Суворов, «Самоубийство», глава "Про боевой опыт").

Я тоже от души желаю успеха польским коллегам гражданина Резуна-Суворова. Я даже не сомневаюсь в том, что они доведут до успешного результата свои замечательные исследования и непременно докажут, что, дескать, если бы советские войска не вошли на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии, то мудрый польский главнокомандующий маршал Рыдз-Смиглы и его храбрый министр полковник Бек непременно бы победили Гитлера. Да что там мелочиться! Если я правильно понял Суворова, то к 15 сентября Бек и Рыдз-Смиглы уже практически победили! Изысканиям "польских коллег" я нисколько не удивляюсь, потому что с детства твердо знаю: Вторую мировую войну выиграли три танкиста вместе с собакой и капитаном Клоссом. Про это даже стишок есть. Детский. "Когда Берлин поляки брали, им русские немножко помогали".

Тут я хочу сделать небольшое отступление. В своей книге "1806 год" великий военный историк и теоретик Карл Клаузевиц подробно разбирает "двойное сражение" Йена-Ауэрштедт. И если разгром части прусской армии основными силами Наполеона (Йена) Клаузевиц считает закономерным, то разгром под Ауэрштедтом армии Гогенлоэ (45 тысяч) одним только корпусом Даву (27 тысяч) ученый считает полным бредом, поскольку соотношение сил и, особенно, их расположение "сулило блестящую победу". Однако на основании бездарности поражения, Клаузевицу и в голову не приходит объявлять, будто под Ауэрштедтом пруссаки победили французов.

Теперь вернемся к нашим баранам. Очень может быть, что в сентябре 1939 года немецкий блицкриг захлебнулся. Еще чуть-чуть, и польские дивизии уже двинулись бы победным маршем. И не на Кенигсберг, как собирались в начале кампании, а прямо на Берлин, или даже дальше, как в солдатской песне: "Одетые в сталь и броню, ведомые Рыдзом-Смиглы, мы маршем пойдем на Рейн". Если «коллеги» Суворова вполне овладели его творческими методами, то, скорей всего, именно такие «открытия» они и сделают. И останется только сожалеть, что всех этих замечательных новостей тогда, в сентябре 1939 года, не знали и не дождались ни полковник Бек, ни маршал Рыдз-Смиглы. Потому что (цитирую Типпельскирха): "Когда польское правительство поняло, что приближается его конец, оно 6 сентября бежало из Варшавы в Люблин, оттуда оно выехало 9 сентября в Кременец, а 13 сентября — в Залещики — город у самой румынской границы. 16 сентября польское правительство перешло границу. Народ и армия, которая в то время еще вела последние ожесточенные бои, были брошены на произвол судьбы". (Курт фон Типпельскирх, "История второй мировой войны", т. 1, стр. 23–25). Ситуация, хорошо знакомая из нашей собственной истории: "Гетман сегодня около четырех часов утра, позорно бросив нас на произвол судьбы, бежал! Бежал, как последняя каналья и трус! Сегодня же, через час после гетмана, бежал и командующий нашей армией генерал от кавалерии Белоруков". (Михаил Булгаков, "Белая гвардия").

Историки называют разные даты бегства польского руководства в Румынию. Лиддел Гарт, например, считает, что это произошло еще 12 сентября. Точно известно только то, что советские войска вступили на территорию Польши 17 числа — то есть после того, как польская армия была фактически разгромлена, а маршал Рыдз-Смиглы, полковник Юзеф Бек и президент Игнаций Мосцицький, вместе со всем правительством и верховным командованием бежали из страны и навсегда исчезли из истории и европейской политики.

1.

Самый главный вопрос, на который, якобы, отвечает Суворов в своих книгах, это — "Почему Гитлер напал на Советский Союз?". И сам же Суворов дает на этот вопрос целых два совершенно разных ответа. Первый ответ излагается в «Ледоколе», "Дне 'М'" и в "Последней республике". В общих чертах этот ответ можно сформулировать приблизительно так: Сталин стремился к мировому господству коммунизма и с этой целью подготовил могучую военную машину и собрал огромную армию. 6 июля 1941 года Сталин планировал напасть на Германию и осуществить коммунистический поход, как говорится, "к последнему морю". Но Гитлер осознал угрозу "сталинского топора" и напал первым. Так сказать, «превентивно». Второй суворовский ответ излагается в последней (хотелось бы верить!) книге «Самоубийство». Почти вся эта книга про то, как Гитлер был не готов ко Второй мировой войне, которую практически проиграл, еще не успев начать. А на СССР Гитлер напал «самоубийственно» просто потому, что был он бесноватый дурак, а "действия дурака предсказать нельзя" и "дурак непредсказуем". Впрочем, ближе к концу книги Суворов вновь сворачивает на любимую тему: мол, Гитлер-то, конечно, был бездарь и дурак, но в 1941 году он все-таки сообразил про "сталинский топор"… Ну и так далее, плюс красоты стиля.