Шерри Шерри Зонтаг - История подводного шпионажа против СССР

«Я включу его своевременно», – ответил Хаммондс со свойственным ему упрямством. Механик был грубоватым, среднего роста, лысеющим и мускулистым. Он был нелюдимым, но его на лодке ласково называли «дядя Чарли».

«Ты включишь фонарь до того, как выйдешь из люка», – Нортон произнес это самым строгим голосом. Хаммондс знал, что приказ есть приказ, и щелкнул выключателем фонаря.

В ночной темноте и тумане маленький фонарь летчика-истребителя едва освещал лицо Хаммондса, когда он вышел на палубу и закрепил страховочный линь за поручни безопасности, растянутые по всей длине лодки. Он спустился по мокрой темной палубе, затем поднялся на носовую часть рубочных рулей и ухватился за леер. Моряк находился в самом лучшем положении, в каком мог находиться любой подводник, принимая во внимание, что он стоит ночью на верхней палубе подлодки посередине бурного океана.

Затем океан набросился, как бы пытаясь утащить всю лодку обратно в глубины, из которых она только что выплыла. Огромная волна поднялась более чем на 20 метров, накрывая ходовую рубку и заливая потоки воды в центральный пост через открытый люк, переливаясь через палубу и утаскивая за собой Хаммондса. Его потащило к носу лодки, и страховочный линь проскользнул по всей длине поручня. Линь мог бы удержать его на борту, если бы волна не была такая мощная и не утащила человека так далеко. Его понесло к люку в торпедный отсек к очередному зубцу на поручнях, предусмотренному для того, чтобы на нем закреплять гак страховочного линя. Но Хаммондса протащило мимо этого зубца, и он оказался не пристегнутым. Совершенно неожиданно его смыло за борт.

Внутри ходовой рубки та же волна захватила молодого лейтенанта, который повредил обе руки, отчаянно пытаясь удержаться. Когда ему удалось высунуть голову из воды, он увидел, что Хаммондса на палубе нет. Моряки, стоявшие на палубе, стали истошно кричать: «Человек за бортом!» Начался поиск. Он проводился в точном соответствии с профессиональной подготовкой экипажа. Но это была атомная подлодка, на которой экипаж львиную долю времени должен проводить под верхней палубой и под водой. Во времена дизельных подлодок, таких как «Таск» и «Кочино», опасность моряку оказаться за бортом была постоянной угрозой. Теперь она, на первый взгляд, миновала и почти никто из служащих на атомных подлодках не имел опыта в такого рода происшествиях. Очень редко проводили и учения на тему: «Человек за бортом!»

«Кто пропал?» «Что случилось?» «Это Чарли. Мы потеряли Чарли!» Крики продолжались, люди разбегались по своим боевым постам. Один из офицеров подскочил к перископу. Лодку «Халибат» продолжало трясти, и это затрудняло наблюдение.

«Я вижу свет вон там!» – прокричал один из офицеров. «Следи за ним», – приказал командир.

Хаммондс находился приблизительно в 70 метрах, справа по носу. «Халибат» медленно двигалась вперед, немного в сторону от него. «Полный назад! Полный назад!» – крикнул командир, будучи в полной уверенности, что если они потеряют из виду свет фонаря Хаммондса, его уже не удастся найти.

Двигатели заработали на полную мощность, лодка сильно завибрировала, затем дернулась, ее винты взметнули воду, гася инерцию переднего хода. Чей-то голос по громкой связи из машинного отделения прокричал, что двигатели перегреваются.

«Продолжайте выполнять команду!» – ответил на это командир. Он знал, что движение задним ходом на больших оборотах в течение длительного времени может привести к перегреву турбин, но был убежден, что «Халибат» выдержит. Она была сконструирована для чрезвычайных маневров. Кроме того, был только один выбор – рисковать. Нужно было во что бы то ни стало спасти Хаммондса.

К этому моменту наблюдение велось уже через два перископа – старшим помощником командира и старшиной-рулевым. Они всматривались в темноту, отчаянно пытаясь удержать в поле зрения отдаленный свет маленького фонаря Хаммондса, пока другие устанавливали более мощный прожектор.

Четыре водолаза надели водонепроницаемые костюмы и побежали в ходовую рубку. Двое вышли на палубу и спрыгнули в воду. Еще один стоял под люком ходового мостика в своем водонепроницаемом костюме, готовый прыгнуть в океан, если кто-нибудь из других водолазов попадет в беду.

Кок пробирался к «пещере летучих мышей», крича, что он собирается подтащить «рыбу». «К черту „рыбу“», – огрызнулся командир. Кок все-таки продолжал двигаться.

Командир вышел на рубочный руль с биноклем и сам стал следить за фонарем Хаммондса.

Вода заливала глаза и уши Хаммондса, и он не мог видеть, что «Халибат» надвигается на него. И тут он услышал голос вдали: «Держись, старшина, мы тебя спасем». Хаммондс расслабился. Это было самое нужное в тот момент. В водонепроницаемом костюме переохлаждение не грозило, а вот стоит человеку поддаться панике, это может кончиться плохо. Он поплыл в сторону голоса, как ему казалось, голоса командира, и даже после того, как его маленький фонарь погас, продолжал двигаться в том же направлении. Через несколько мгновений «Халибат» оказалась рядом с ним. Водолазы спрыгнули в воду и обвязали его тросом под руки. Затем моряка вытащили на борт. Он находился в ледяной воде 15 минут, и командир понимал, что только счастливый случай спас Хаммондса. Как только Чарли спустили через люк вниз, доктор Вит начал «лечить» его коньяком, самым эффективным средством на борту лодки.

Хаммондс продолжал беспрестанно повторять: «Я ничего не мог видеть. Я ничего не мог видеть». Он ужасно дрожал, доктор Вит дал ему еще коньяку. Затем Хаммондса перенесли в горячий душ, чтобы согреть, потом уложили в койку. Прошло несколько часов, пока прошел шок. За это время кто-то прикрепил плакаты у его койки и по всей лодке с надписями: «С возвращением, Чарли!» «Как прошло увольнение на берег?»

Но Хаммондс утратил чувство юмора. Его товарищи по экипажу из года в год будут на своих традиционных встречах рассказывать и пересказывать легенду о его ужасном купании, но Хаммондс никогда не показывался там, чтобы его послушали. Пока они были в море, Хаммондс удивлял всех тем, что выходил на палубу, как будто бросая вызов океану. Этого от него никто не ожидал. Как и любой другой человек, он мог бы оставаться внизу, в безопасности от крутых волн. Но пока Хаммондс был на лодке, а это продолжалось еще месяц, он отказывался поддаваться страху.

В начале апреля капитан первого ранга Мур повернул лодку домой. Он возвращался с пустыми руками. Не удалось отыскать ни одной ракеты, или хотя бы ее фрагмента. Но зато командир возвращался, не потеряв ни одного человека. Это достижение он не променял бы ни на что. Кроме того, ему вот-вот должен был представиться случай компенсировать свою неудачу и неудачу лодки.