И. Сапожникова - Мечта о русском единстве. Киевский синопсис (1674)

Отказ от включения татар и турок в свой мир и свою историю привел к использованию в тексте устойчивых речевых оборотов. Батый награждается эпитетами «злочестивый», «проклятый», «скверный», «поганый», «безбожный». Мамай назван «безбожным», «окаянным», «проклятым», «поганым», «нечестивым». По отношению к турецкому султану, его военачальникам и крымскому хану используются выражения «ненавистник рода христианского», «лжи отца внук», «жестокосердый богопротивник», «христоненавистный басурманин».

Синоптик настоятельно подводит читателя к мысли о постоянном противостоянии Руси и тюркского мира. В главе о Владимире Мономахе присутствует его осмысленное замечание: «Половцев и прочих супостатов многажды побеждал, ибо был очень храбр и мужествен; и генуэзцев, владевших в то время Тавридой, где ныне Орда Перекопская» (гл. 57).

Впервые тема цивилизационного противостояния сливается с рассказом о реальной истории в гл. 71, и связано это, естественно, с Батыевым нашествием. Приход татаро-монгольских полчищ объясняется как наказание людям за грехи: «А Татары всей России Стольный и во всей подсолнечной славный Царственный град Киев взяли, город и окрестности огнем сожгли, иных людей посекли, а иных пленили, и все Государство Киевское ни во что обратили – в Божье наказание за грехи человеческие» (гл. 76).

Представление о богоизбранности русских христиан поддерживает оптимизм сочинителя. Рассказ о христианских бедствиях всегда заканчивается «забеганием вперед» и замечанием об их победе и возвращении на законное место в истории. Так, в повествовании о разорении татарами Киево-Печерской лавры встречаем оптимистичное замечание о ее возрождении в царствование Алексея Михайловича. Та же логика прослеживается и в изложении истории пребывания русских земель под татаро-монгольским игом: «... и как Государи обладали Христианами, пока их поганую силу Великий благочестивый Князь Димитрий Московский не победил...» (гл. 74).

Куликовская битва предстает как начало предопределенного Богом освобождения христиан. В уста митрополита Киприана автор вкладывает слова: «Если, Государь, человека хранит Бог, то его весь мир не может убить» (гл. 76). Дмитрий говорит стражникам: «Господь нам помощник, не убоимся; что сотворит нам человек?» (гл. 78). Посол к Мамаю Захария восклицает: «Бог что хочет, то и сотворит, и не будет так, как ты хочешь» (гл. 80).

Показательно, что рассказ о Чигиринских походах написан по образцу повествования о Куликовской битве. У него такая же структура, логика, эмоциональная и ценностная оценка. Но близость этих событий, остро ощущаемая опасность от турецко-татарской агрессии позволили автору сделать более радикальные выводы о значении Чигиринских походов: «Всему же православному воинству... да подаст всемогущий Бог... храбрость и силу на одоление Басурманов, на искоренение твердынь их поганских и на истребление всего рода их нечестивого, или на превращение поганского их государства под православного Монарха...» (гл. 116).

Таким образом, автор «Киевского синопсиса» тесным образом связал тему русского единения и возвышения русского государства с темой противостояния тюрко-исламскому миру. Он признавал, что вмешательство этих народов – «историческая судьба» Руси-России, но при условии объединения народных и государственных усилий проблема эта решается к радости русско-православного мира.

О православии

Текст «Синопсиса» проникнут духом русско-православного единства и приводит разнообразные доказательства этой идеи. Единство в изложении автора проявляет себя в общности 1) этнической, 2) цивилизационной и 3) религиозной.

Православие как религия и основа мировоззрения и культуры является в «Синопсисе» главным фактором сохранения общности народа с X по XVII век. Автор вынужден признавать, что имели место и потеря частью русских княжеств и земель своей государственности, и иноплеменное господство. А вот православная традиция не прерывалась и служила стержнем самоидентификации народа.

Важно, что название страны «Россия» и производное от него прилагательное «российский» используются в этом сочинении и как синонимы православной общности [10].

Иннокентий Гизель – заинтересованный автор. Он является представителем части малороссийской элиты – высшего киевского православного духовенства, которое наряду с казачьими и шляхтскими лидерами выступало одним из инициаторов политического объединения России. Он встал в один ряд с такими подвижниками православия, как князь Константин Константинович Острожский, Печерские архимандриты Никифор Тур и Елисей Плетенецкий, запорожские гетманы Петр Конашевич-Сагайдачный и Богдан Хмельницкий, митрополит Петр Могила и многие другие.

Целью его жизни стало продолжение дела своего наставника Петра Могилы, восстановившего Киевскую православную митрополию. Итоги деятельности Петра Могилы были впечатляющими. Это и восстановление церковной иерархии, и замена униатских священников и епископов на православных, и возвращение православным церквей и монастырей, и просветительская и издательская деятельность.

Но если Петр Могила развернул свою кипучую деятельность в условиях, когда Россия была не готова оказать достойное сопротивление Польше, то Иннокентий Гизель был свидетелем наступательной внешней политики. Русско-польская война 1654–1667 годов закончилась возвращением России Смоленщины, Черниговщины и земель по левому берегу Днепра.

Политика, направленная на расширение автономии православной церкви в ослабевающем иноверческом государстве, каким была Речь Посполитая, должна была претерпеть изменения в связи с вхождением русских земель в состав усиливающегося русского православного государства.

«Синопсис» был написан в то время, когда инерция борьбы за автономию Киевской митрополии продолжала действовать, и главным фактором ее «отдельности» и инструментом давления на русскую монархию было подчинение (пусть даже формальное) Константинопольскому патриарху.

В 30–60-е годы XVII века православное духовенство Киевской митрополии стало частью не только культурно-религиозной, но и политической элиты.

И в Москве церковь также претендовала на ведущую роль в политике государства. Вспомним, что объединение Великой, Малой и Белой России происходило фактически одновременно с церковной реформой, называемой никоновской. Эти два явления связаны и взаимообусловлены. Если бы русская церковь не получила возможности расставить приоритеты в вопросе взаимоотношений православных патриархий и митрополий, не утвердилась в праве быть носителем русских и греческих, то есть «вселенских» православных ценностей, то не появилось бы идеологической основы воссоединения России.