Джаспер Ридли - Муссолини

Между ними возникла тесная дружба, продолжавшаяся 18 месяцев, после чего она распалась из-за политических разногласий. Леда никогда не была его любовницей, хотя он неоднократно просил ее об этом. Он написал ей сорок одно письмо, которые она сохранила и опубликовала тридцать лет спустя, после смерти Муссолини. Многие из них написаны ночью и состоят всего из двух-трех строк. В любовных посланиях Муссолини, как и в других своих сочинениях, краток и идет прямо к цели.

Когда она говорит о своей неуверенности в том, что нужна ему, так как у него наверняка должны быть другие любовницы, он отвечает, что у него есть только две женщины, с которыми он регулярно видится. Одна из них некрасива, но обладает щедрой и благородной душой, а вторая красивая, но хитрая, подлая и к тому же еврейка. Леда указывает ему на то, что недостойно ссылаться на еврейское происхождение этой женщины. Некрасивая и благородная сердцем — это Анжелика Балабанова, а хитрая красивая еврейка — это Маргерита Сар-фатти. Муссолини ничего не рассказал Леде о Рашели и Иде Ирине Дальцер. Когда она узнала об их существовании, то была крайне раздосадована. Однако ни Рашели, ни Иды в это время в Милане не было, а вот Балабанова и Сарфатти были и работали с Муссолини в редакции «Аванти!».

Когда Муссолини стал фашистом, Балабанова сразу изменила свое отношение к нему и высказала множество резких замечаний по поводу его поведения во время совместной работы в «Аванти!». Самым худшим из них было обвинение его в трусости. Она утверждала, что он боялся выступать перед враждебной аудиторией на политических митингах, что он боялся собак, ни за что не хотел приближаться к кладбищам и трусил ходить по ночному городу в одиночку.

Балабанова приводит в качестве примера такого трусливого поведения его выступление в мае 1913 года, когда социалисты решили провести митинг в память Парижской коммуны на городской площади в Форли. В 1871 году Мадзини заклеймил Парижскую коммуну, и 42 года спустя его сторонники, республиканцы в Романье, заявили, что не допустят социалистов прославлять ее в Форли и остановят их, если понадобится, силой. Муссолини, отправившийся в Форли выступать на митинге, телеграфировал в Милан Балабановой, чтобы она приехала и произнесла речь: «Только ты умеешь возбуждать такой энтузиазм. Ты должна приехать. Пожалуйста, не отказывайся». В своих мемуарах она пишет, что Муссолини хотел, чтобы на митинге выступила она, потому что тогда не он, а она стала бы мишенью республиканского насилия.

Балабанова говорила на митинге первой, хотя ей было трудно добиться, чтобы ее услышали за поднятым республиканцами шумом. Затем раздался взрыв, и Балабановой с Муссолини сообщили, что республиканцы бросили на соседней улице бомбу и какой-то социалист убит. Муссолини предложил покинуть митинг, но Балабанова все-таки закончила свою речь. Муссолини же и не пытался выступить.

Полиция получила сведения, что республиканцы планировали убить Муссолини и Балабанову на железнодорожном вокзале, куда они должны были прибыть, чтобы уехать в Милан. Поэтому на вокзал они ехали в двух экипажах с полицейским эскортом. По пути кто-то выстрелил по первому экипажу, и один из полицейских был ранен. Но Муссолини и Балабанова находились во втором. Они невредимыми добрались до вокзала и благополучно вернулись в Милан. Балабанова вспоминает, что по дороге Муссолини «скорчился на сиденье, дрожал и проклинал всех и вся. Он продолжал трястись еще долгое время после того, как мы выбрались из толпы».

Рассказам Балабановой о физической трусости Муссолини невозможно поверить, так как известно много случаев, когда он проявлял храбрость. Более убедительными представляются ее упреки в отсутствии у него душевного мужества. «Плыть против течения» — это выражение, которым часто пользовались социалисты перед Первой мировой войной и во время нее, оно означает способность противостоять давлению общественного мнения, взвинченного буржуазией и ее прессой. Балабанова, часто плывшая наперекор потоку, писала, что Муссолини никогда не был к этому готов морально. Она была убеждена, что он стал социалистом только потому, что в Романье их было большинство. Она приводит несколько примеров того, как, будучи редактором «Аванти!», он публиковал или отказывался публиковать статьи в угоду влиятельным лидерам социалистической партии. Ее рассказы лишний раз доказывают, что к 1913 году Муссолини уже был не только революционным экстремистом, но и тонким, хитроумным политическим тактиком, который не собирался драться, если знал, что потерпит поражение. Как хороший генерал, он желал воевать, сам выбирая место для битвы, там, где мог в решительный момент бросить в бой превосходящие силы, выиграть сражение, а затем и войну.

Неприятности на митинге в Форли были типичны для ситуации в Романье, где, как пишет Балабанова, за исключением нескольких крупных землевладельцев и священников, все были либо республиканцами, либо социалистами, либо анархистами. Причем хотя социалисты и анархисты ненавидели друг друга, они иногда объединялись против республиканцев. Эти распри между тремя левыми партиями часто приводили к насилию. Бессмысленность постоянных конфликтов была подмечена честолюбивым молодым человеком из Романьи, не зря названным Бенито Амилькаре Андреа в честь республиканца Бенито Хуареса, анархиста Амилькаре Киприани и социалиста Андреа Коста.

Работа Муссолини в качестве редактора «Аванти!» вызывала похвалы со всех сторон. Когда он принял газету от Тревеса в декабре 1912 года, ежедневный тираж ее составлял 34 000 экземпляров. К лету 1914 года он увеличил его до 60 000 в день, а количество номеров специальных выпусков, когда онпубликовал какую-то особую статью, доходило до 100 000. В ноябре 1913 года он начинает выпускать в свет еще одно, уже собственное, периодическое издание — «Утопия», названное в память знаменитой книги Томаса Мора. Это был теоретический орган, в котором он мог обсуждать более академические темы, чем в «Аванти!», и не подчиняться строго линии партии. В «Утопии» он делал обзоры последних философских публикаций, напечатал отзыв на большую сложную книгу Розы Люксембург «Аккумуляция капитала». По словам социалистов, этим трудом она доказала, что является единственным человеком, понявшим второй и третий том «Капитала» Карла Маркса. Он также написал брошюру «Правдивый Ян Гус» — краткую биографию чешского мученика-протестанта, сожженного в 1415 году. Муссолини резко осуждал преследование Яна Гуса католической церковью.

Спустя месяц после того, как Муссолини стал редактором «Аванти!», в январе 1913 года, сельские рабочие в местечке Роккагордже, близ города Фрозиноне в Центральной Италии, восстали, протестуя против нежелания властей соорудить систему канализации. Были вызваны войска, которые открыли огонь по восставшим. Семеро крестьян были убиты и двенадцать ранены. За этим последовали волнения, и армия стреляла по демонстрантам в нескольких районах Центральной Италии и Сицилии. Муссолини резко осудил «государственное убийство» «по приказу Савойи» (имя династии, к которой принадлежал король Виктор Эммануил III). Он призвал пролетариат сопротивляться государственному насилию своим оборонительным насилием в ожидании того дня, когда будет возможность революционным путем перехватить у буржуазии власть в государстве. За эту статью редактору и газете «Аванти!» было предъявлено обвинение в подстрекательстве и побуждении к насилию. Но суд их оправдал. Если Муссолини ругал правительство либерального премьер-министра Джованни Джолитти и его коррумпированных друзей-масонов, то многие консерваторы и правые группировки критиковали его за слабость в отношении «красной» угрозы.