Джаспер Ридли - Муссолини

Немцы, однако, были далеко не удовлетворены этими нововведениями. 5 сентября сотрудник немецкого посольства в Риме Фридрих фон Штрауц доносил в министерство иностранных дел Берлина, что принятые декреты показывают, насколько половинчаты итальянцы в своем антисемитизме. В отличие от Германии, где любой, у кого был дед-еврей, считался евреем, итальянское определение еврея, как лица, имевшего обоих родителей-евреев, означало, что любой, у кого была хотя бы капля нееврейской крови, не подпадал под действие расового закона, который, таким образом, можно было применять к очень небольшому числу людей. Штрауц считал, что частичной причиной этого было то, что у министра образования Джузеппе Боттаи мать — еврейка. Однако Штрауц ошибался, потому что как раз Боттаи выступил на заседании Высшего совета как ярый приверженец расовых законов.

Немецкий посол барон Ганс Георг фон Маккензен в рапорте в Берлин от 18 октября дал этому более серьезное объяснение. Он писал, что антиеврейская кампания сдерживалась Высшим фашистским советом из-за повсеместной в Италии симпатии к евреям, что это следствие антирасистских принципов католической церкви, чье влияние даже после шестнадцати лет фашизма было так же сильно, как и раньше. Винить Муссолини в этом было бы несправедливо, потому что, как бы ни сожалел он об этом сентиментальном гуманизме, он понимает итальянский народ и сознает, что его чувства нельзя игнорировать.

Муссолини же был очень доволен. Он сообщил Чиано, что точное выполнение предписаний закона против евреев сейчас не важно: существенно то, что положено начало воспитанию в итальянском народе антисемитизма. Когда настанет подходящий момент, он твердой рукой введет самые жесткие меры против евреев.

Гитлер был прав: Муссолини стал антисемитом без какого-либо давления со стороны немцев — просто потому, что антисемитизм в природе фашизма. Верно также, что до 1938 года итальянский фашизм в отличие от националистических и антикоммунистических движений в других странах не был антисемитским, так как в Италии не было подобных настроений. Но как только союз с нацистской Германией дал Муссолини повод стать антисемитом, он мгновенно ухватился за эту возможность. Он переходил от национализма к империализму, от империализма к белому расизму, а от белого расизма к антисемитизму. Муссолини заявил Чиано, что одним из преимуществ его расистских законов против евреев является то, что, хотя они и вызвали возмущение в западных демократических странах, они одновременно укрепили его альянс с Германией. Он часто утверждал, что фашизм отверг принципы 1789 года (они же — американские доктрины 1776 года), которые привели в XIX веке к либерализму, демократии, провозглашению прав человека и отмене преследования евреев. Фашизм покончил с либерализмом, демократией и правами человека. Настало время вернуться к преследованию евреев.

Присоединив Австрию, Гитлер начал готовиться к захвату Судетской области Чехословакии. В качестве вполне правдоподобного обоснования таких действий он приводил довод, что три с половиной миллиона немцев, проживавших там, жаждали воссоединиться с Германией, а против этого категорически выступали местные коммунисты, социалисты, либералы и евреи. Однако на самом деле он хотел уничтожить Чехословакию, союзное с Францией демократическое государство, которое в последние годы находилось в дружественных отношениях с Советским Союзом и во главе которого стоял президент Бенеш, один из ведущих либеральных государственных деятелей Европы.

Еще с 1919 года отношения между Чехословакией и Венгрией были напряженными, и хортистское правительство Венгрии готово было стать союзником Гитлера против чехов. Кроме того, Гитлера поддерживало правое правительство Польши, а также националистическое движение за независимость Словакии, которое возглавлял правый католический священник отец Йозеф Тисо. Международное антифашистское движение считало, что после Эфиопии и Испании гитлеровская угроза Чехословакии является очередным фашистским нападением на демократию. С самого начала чешского кризиса, то есть с весны 1938 года, британское правительство тайно симпатизировало планам Гитлера и полагало, что присоединение Судетской области к Германии будет наилучшим решением проблемы. В Прагу был направлен лорд Рансиман, который в течение августа 1938 года оказывал давление на чехов, добиваясь все больших и больших уступок су детским немцам. Однако Гитлера могло удовлетворить лишь присоединение Судет к Германии. Он требовал проведения в Судетской области плебисцита по данному вопросу. Это требование было поддержано анонимной статьей, озаглавленной «Письмо к Рансиману» и опубликованной в «Иль пополо д'Италия» 15 сентября. Она была написана Муссолини. Но французское правительство возражало против плебисцита, так как боялось, что это станет прецедентом для требований о проведении плебисцита в Эльзасе, чтобы решить, кому он должен принадлежать — Франции или Германии. Так что премьер-министр Франции Эдуард Даладье и министр иностранных дел Жорж Бонне сообщили Чемберлену, что предпочтут плебисциту откровенное присоединение Судетской области к Германии.

12 сентября Гитлер обратился с речью к съезду нацистской партии в Нюрнберге, в которой обвинял Чехословакию, и особенно Бенеша, и заявил, что за спиной трех с половиной миллионов «истерзанных» судетских немцев стоит вооруженная германская нация. Британский посол в Германии сэр Невилл Хендерсон так отозвался об этом выступлении Гитлера: он «произнес хорошую убедительную речь, не выказав в ней никаких признаков истерии, в которой его упрекают некоторые круги», и «подчеркнул свою готовность идти на жертвы во имя любви к миру». Хендерсон считал, что в сложившейся кризисной ситуации виноват не Гитлер, а Бенеш.

Гитлер в своей речи коротко похвалил итальянских фашистов за их новую антисемитскую политику, сказав, что Италия по-своему, без чьих-либо советов, решая собственные внутренние проблемы, предприняла необходимые шаги, чтобы справиться с еврейской угрозой.

Гитлер пригрозил начать войну в Европе, если ему не отдадут Судетскую область. Чемберлен был очень этим напуган и предложил Гитлеру встретиться и обсудить сложившуюся ситуацию. 15 сентября в загородной резиденции Гитлера, Берхтесгадене, в Баварии, состоялась их встреча. Чемберлен сообщил Гитлеру, что, если тот воздержится от вторжения в Чехословакию, Британия убедит Бенеша передать Германии Судетскую область.

Муссолини в течение всего этого кризиса сохранял полное спокойствие. Он дал указания Чиано разъяснить Драммонду (унаследовавшему от отца титул графа Пертского), что, если начнется война в Европе, Италия будет сражаться на стороне Германии. Правда, он уверен, что войны не будет и Чехословакия согласится отдать Судетскую область. Это станет для Бенеша горькой пилюлей, но «глотать горькие пилюли — это и есть то, ради чего существует демократия». Узнав, что Чемберлен предложил встретиться с Гитлером, он удивился и обрадовался. Он сказал Чиано: «Войны не будет, но это полная ликвидация английского престижа. В течение двух лет Англия дважды села в лужу».