Джон Норвич - Расцвет и закат Сицилийского королевства

Танкред лишился своей козырной карты. Ему не суждено было получить другую.

В течение последних недель 1192 г. Иоанна Плантагенет гостила в Палермо. Она возвращалась из Палестины в сопровождении своей свояченицы Беренгарии, которая полтора года назад в Лимасоле на Кипре вышла замуж за Ричарда, став королевой Англии. Факт, что Иоанна решилась посетить Сицилию, свидетельствует о том, что, каковы бы ни были претензии ее брата, Танкред после смерти ее мужа не так плохо с ней обращался и она определенно не была на него в обиде. Танкред и его жена Сибилла приняли двух молодых особ, как подобает принимать королев. Через пару недель они вновь отправились в путь: Беренгарию ожидала жизнь почтенной вдовы во Франции, Иоанну второе замужество. [164] В Палестине Ричард по причинам более дипломатическим, нежели человеческим, едва не выдал ее замуж за брата Саладина аль-Адиля. Ее второй муж больше отвечал ее вкусам. В 1196 г. она стала женой графа Раймонда VI Тулузского, уже заключавшего прежде три брачных союза. Они были счастливы вместе, но недолго. Спустя три года, не дожив до тридцати четырех лет, Иоанна умерла при родах. На смертном одре она принесла обеты и поступила в монастырь в Фонтевро — где и похоронена вместе с отцом, матерью и братом. Ее, наверное, очаровал прием, оказанный ей в Палермо, казалось не изменившемся с тех времен, когда она и ее богоподобный супруг царствовали в нормандской Сицилии — прекрасной и мирной. Можно надеяться, она понимала, как ей повезло, что она познакомилась с Сицилией в такие времена — и что по возвращении она обнаружила, что ее старое королевство еще существует.

Если бы этим летом Генрих VI повел на юг вторую экспедицию, лучше экипированную и обеспеченную соответствующей поддержкой с моря, вряд ли Танкред, даже с помощью Маргарита и его флота, сумел бы выстоять. Долгий период мира, которым ознаменовалось царствование Вильгельма Доброго и которому тот обязан своей репутацией, теперь завершился; после двадцати пяти лет вернулась анархия, материк уже погрузился в хаос. Ни одна дорога не была безопасной, ни одному барону нельзя было доверять, и в таких условиях об организованном сопротивлении захватчикам не могло идти речи. Но Генрих не выступил. Вельфы, явно поддерживаемые папой Целестином, доставляли ему слишком много хлопот дома. Самое большее, что он мог сделать, — послать довольно скромное войско под командованием Бертольда из Кюнсберга, чтобы он контролировал ситуацию в ожидании лучших времен. Нормандской Сицилии была дана отсрочка.

Но она еще боролась за свою жизнь. Хотя Танкред девять месяцев вел непрекращающуюся войну на полуострове, по возвращении на Сицилию осенью ему нечем было похвастаться и он отчетливо сознавал, что, если он не получит действенной помощи из-за границы, дни королевства сочтены. Большую часть зимы он провел в переговорах с византийским императором Исааком Ангелом, в результате которых он смог объявить о помолвке своего старшего сына Рожера, которого он своевременно сделал герцогом Апулийским, с дочерью императора Ириной.

Брачная церемония состоялась следующей весной в Бриндизи. Но этот союз не достиг целей. Исаак мог предоставить королю Сицилии невестку, но был слишком поглощен собственными бедами, чтобы сделать что-то еще. Герцог Рожер умер в конце года, его молодая жена осталась безутешная и одинокая в Палермо. Король Ричард Английский — еще один человек, на чью помощь можно было бы рассчитывать, — на обратном пути из Палестины попал в руки одного из вассалов Генриха и томился в плену в немецком замке. Единственным союзником Сицилии оставался папа Целестин, но ему препятствовал откровенно проимперскии римский сенат и у него не было армии. К тому же ему было восемьдесят семь лет.

Танкред продолжал борьбу в одиночестве. Император по-прежнему не появлялся, но даже и без него ситуация постоянно ухудшалась, королевские войска могли отвоевывать здесь и там города и замки, но они не могли добиться сколько-нибудь реального успеха. Монте-Кассино оставался неприступен, как всегда с бесстыдно развевающимися императорскими знаменами на башнях. Затем, в конце лета, Танкред заболел. Он держался сколько мог, но болезнь усилилась настолько, что ему пришлось вернуться на Сицилию. Всю зиму он пролежал в Палермо, постепенно слабея, а 20 февраля 1194 г. умер.

Теперь не оставалось никакой надежды. Со смертью Танкреда из Лечче Сицилия потеряла своего последнего защитника. Из всех нормандских королей он был самым самоотверженным и самым несчастливым. Судьба его глубоко трагична. В более счастливые времена он никогда не получил бы короны, а когда она была ему навязана, он не имел возможности вкусить радостей царствования. Четыре года, проведенные на троне, он беспрерывно боролся — с империей прежде всего, но также с согражданами-сицилийцами, христианами и мусульманами, которые были слишком эгоистичны или слишком слепы, чтобы понять неотвратимость нависшей над ними угрозы. Сам Танкред видел ее с ужасающей ясностью и стремился отвести ее всеми возможными способами, военными и дипломатическими, явными и тайными. Останься он жив, он даже мог бы преуспеть, хотя все было против него. Умерший слишком рано, он запомнился на Сицилии — если вообще запомнился — как посредственность и неудачник либо в созданном имперской пропагандой образе неуклюжего чудовища. Это несправедливо. Танкреду, возможно, недоставало величия его самых гордых предшественников, но с его упорством, мужеством и — главное — его политическим видением он оказался вполне достойным преемником.

Для суеверных подданных разрушающегося королевства смерти Танкреда и его наследника являлись ясным свидетельством того, что время Отвилей кончилось и что будущее принадлежит Генриху Гогенштауфену. Тот факт, что единственный сын Танкреда Вильгельм был еще ребенком и что Сицилия во времена величайших испытаний вновь оказалась в руках женщины, послужил лишь дополнительным, ненужным подтверждением воли Божьей. Темные облака пораженчества, которые долго собирались над королевством, накрыли и саму столицу, когда королева Сибилла, еще не преодолев оцепенения и горечи от недавней потери, неохотно взяла бразды правления в свои усталые руки.

У нее не было иллюзий. Для нее, как для ее мужа, королевская власть была только бременем, и она знала не хуже других, что стоящая перед нею задача невыполнима. Если Танкред при всей своей решительности и храбрости так и не сумел объединить своих подданных в борьбе против надвигающегося зла, что могли сделать она и ее маленький сын? Сама она не обладала политическим мышлением, единственный советник, на которого она могла бы положиться, старый Маттео из Аджелло, умер год назад. Его два сына, Ришар и Николас, ныне архиепископ Салерно, были верными друзьями и способными политиками, но не могли сравниться по опыту и влиянию с отцом. Третьим советником Сибиллы был архиепископ Бартоломью Палермский, брат и преемник Уолтера из Милля. Она ему не доверяла, и была почти определенно права. Все, что ей оставалось, — ждать рокового удара и, по возможности, не терять голову.