Филипп Дэвидсон - Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.)

В 1944-м и 1945-м де Латтр “сдал последний экзамен”. Во время Первой мировой войны он являл чудеса героизма и храбрости на полях кровавых сражений как ротный и батальонный командир. В 1940-м он прекрасно проявил себя во главе дивизии, а к 1945-му сделался первым среди французских командующих. Он мог с оптимизмом смотреть в будущее, ожидая заслуженных почестей и престижных должностей.

В 1948 году де Латтр получил назначение на пост генерального инспектора вооруженных сил. Должность в общем и целом не давала особой власти, однако скоро положение прославленного генерала изменилось. Напуганные ростом советской угрозы, страны Западной Европы начали объединяться, и де Латтр сделался французским представителем в Объединенном комитете начальников штабов сил союзников, где председательствовал фельдмаршал Монтгомери. Разумеется, два таких человека, как де Латтр и Монтгомери, два эгоцентриста, исполненных сознания своего мессианского долга, уверенных в непогрешимости собственных мнений, не могли не столкнуться лбами. Тем не менее со временем они научились уважать друг друга и, хотя при случае принимались размахивать кулаками и сотрясать воздух, стали хорошими друзьями. После смерти де Латтра Монтгомери отзывался о нем как об “очаровательном человеке”. Такие вот странные слова об этой, вероятно, самой “неудобоваримой” личности своего времени.

В 1948-м де Латтр сделался главнокомандующим союзными сухопутными силами в Западной Европе и достиг высшей славы и почета, о которых только мог мечтать французский офицер. После создания НАТО он являлся третьим лицом после Эйзенхауэра и ставшего его заместителем Монтгомери. И вот в такой момент “труба” позвала генерала в дорогу. Произошло это в конце 1950 года, сразу после катастрофы, постигшей французов у китайско-вьетнамской границы. Французское правительство обратилось к де Латтру с просьбой занять сразу два поста, верховного комиссара в Индокитае и главнокомандующего французскими войсками в регионе. Даже де Латтра, несмотря ни на какую “любовь к риску”, охватили сомнения. Ему исполнился шестьдесят один год, он занимал один из высших военных постов в Европе и понимал, с какими трудностями предстоит столкнуться, причем не только в самом Индокитае, но и в Париже. Впрочем, колебался он недолго. 13 декабря 1950 года де Латтр сел в самолет в парижском аэропорту Орли и отправился в Сайгон. Самый выдающийся из французских генералов летел, чтобы решать величайшую для послевоенной Франции проблему.

Слова “величайшая проблема” – не преувеличение. В самые кратчайшие сроки де Латтру предстояло вдохнуть жизнь и заставить действовать полностью деморализованные французские войска в Индокитае. Боевой дух уцелевших солдат и офицеров находился на нулевой отметке – товарищи их погибли или пропадали в плену. Но хуже всего было то, что поражение, которое потерпели с французы, нанесли им представители презренного племени, способного лишь гнуть спину на рисовых полях. Прежние лидеры французов своими неумелыми действиями, непродуманными приказами и наплевательским отношением к солдатам довели дело до катастрофы и в итоге в декабре дошли до того, что решили вывезти из Тонкинской дельты детей и женщин, собираясь и вовсе оставить Северный Вьетнам.

Вот в такое болото и угодил де Латтр, которому предстояло заставить водоворот событий крутиться в обратную сторону. За решение крайне непростой задачи де Латтр взялся, вооружившись хорошо испытанными методами – использовал старую “смесь” из личного обаяния, безграничной энергии и безудержной ярости. Когда 17 декабря 1950 года он прибыл в Сайгон, у трапа самолета оркестр встретил его “Марсельезой”, при этом один из музыкантов взял неверную ноту. С музыкантов де Латтр и начал. Он вызвал тех, кто отвечал за встречу, и пропесочил их так, точно они сорвали ему боевую операцию. Прибыв в Ханой двумя днями позже, де Латтр в первые пять минут своего там пребывания снял с должности коменданта за то, что, как показалось генералу, бойцы почетного караула не выглядели должным образом. После торжественной церемонии де Латтр обратился ко всем собравшимся офицерам, однако слова его адресовались преимущественно молодым (включая его сына, Бернара). Он сказал: “Капитаны и лейтенанты, из-за вас я согласился принять на себя это тяжелое бремя. Я обещаю вам, что отныне вы узнаете, что такое командир”‹2›. Его слова разлетелись по всему Индокитаю по “казарменному телеграфу”. Отныне не будет грубых просчетов, неоправданных потерь и панических акций по скороспелой эвакуации. К французам начал возвращаться утраченный боевой дух.

Однако разбитую армию нельзя привести в норму одними разговорами и выволочками. Необходимо устранить причины понесенных поражений, изменить реальную ситуацию. В первую очередь де Латтр “разорвал в клочки” все планы по оставлению Тонкинской дельты и отменил предполагавшую эвакуацию женщин и детей. Он сказал им, что французская армия будет сражаться и, если придется, умрет в дельте. Он велел доставить во Вьетнам супругу, вдвоем с которой поселился в Ханое. Де Латтр “прошерстил” старших офицеров, отослав тех, кого считал неподходящими, во Францию. При каждом удобном случае он не забывал указать солдатам, что им пришлось сражаться с численно значительно превосходящим их противником без подкреплений и без новой техники, и твердил им, что теперь они победят. Де Латтр разработал программу укрепления аванпостов и оборонительных рубежей в дельте. Для участия в будущих боевых действиях он задействовал авиацию и проследил, чтобы летные части были снабжены новым американским изобретением, напалмом – вязкой горючей жидкостью, воспламеняющейся при ударе. К середине января 1951 года словами и делами де Латтру удалось так воодушевить французские силы, что они с твердыми сердцами ждали начала генерального контрнаступления Зиапа. Теперь, в 1951-м, Зиапу предстояло пройти проверку на прочность, померившись силами с лучшим французским полководцем.

1. Maj. Gen. Guy Salisbury-Jones, So Great A Glory (New York: Frederick A. Praeger, 1955), p. 197.

2. Ibid., p. 236.

Всеобщее контрнаступление Вьетминя.

Январь 1951 – май 1952 гг.

К началу декабря 1950 года Зиап со своими войсками подступил к Тонкинской дельте и принялся за организацию тыловой инфраструктуры для предстоящего наступления. Изначально он рассчитывал сокрушить противника мощной и быстрой атакой в дельте и к концу декабря взять Ханой‹1›. Между тем французы на оборонительных рубежах к северу от Ханоя оказали врагу серьезное сопротивление. Стойкость противника и вдобавок трудности с организацией тыла, а также с передвижением войск привели Зиапа к пониманию того, что быстрой победы не будет. В связи с этим он переиграл планы и занялся всеобъемлющими приготовлениями.